БОЛЬШИЕ ОЖИДАНИЯ. Часть 1
Был один момент, о котором Мэтт Беллами и Доминик Ховард из Мьюз до сих пор вспоминают со смесью ужаса и веселья. Это случилось прошлым летом буквально за секунды до того, как группа должна была предстать перед 60 000 зрителей на стадионе Уэмбли. Происшествие, которое с треском вернуло их обратно на землю и заставило схватиться за сердце, случайность, резко обозначившая громадность и безрассудность того, что предстояло им совершить.
«Во время нашего выхода заклинило лифт, из которого мы должны были появиться среди массы зрителей, - усмехается Беллами. – Прямо как у Spinal Tap; нам оставалось просто ждать, пока нас вытащат. Я думал при этом: «О, черт! Это ужасно, все пойдет не так, как надо». Я думал о том, что мы должны как-нибудь оттуда выбраться!»
Такая ситуация могла бы выбить из колеи любую группу, кто-то искал бы виновных, кто-то плевался бы слюной в приступе гнева. Но Мьюз смеются, вспоминая об этом. На пороге самого важного момента в их карьере, они застряли на подъемнике – и, говоря об этом, они хихикают.
Возможно, именно в таких курьезных эпизодах проявляется то, что сделало Мьюз тем, кем они являются сегодня. Без поддержки бульварной прессы, без компромиссов, никогда не забывая, что они музыканты, и полностью сосредоточившись на своей музыке, постепенно они превратились в суперзвезд. Хотя к своей музыке они относятся очень серьезно, они до сих пор не слишком серьезно относятся к самим себе, несмотря на то, что им удалось совершить невероятный подвиг, полностью распродав даже не один - а два концерта на Уэмбли.
Это был уикенд, когда более 120 000 человек, не отрывая взгляда, смотрели на них со священных трибун этого знаменитого стадиона. Это был уикенд, когда группы уровня Biffy Clyro и My Chemical Romance (возможно, в будущем они сами смогут заполнять стадионы) выступали на разогреве перед главным событием. Но для группы, которая в первый раз выступала в стадионном шоу, Мьюз были более чем экипированы: летающие акробаты, гигантские экраны, ослепительный свет, сателлиты, антенны, огромные надувные шары и грандиозный размах шоу – всего было в самый раз. К тому же там была музыка.
Еще никогда амбициозность, драматичность и эпичность замыслов Мьюз не достигала такого уровня, и никогда еще окружающая обстановка не была столь располагающей к этому. В момент, когда фантастическое зрелище Knights of Cydonia выплеснулось на заполненные трибуны, или когда нежная Solder’s Poem заставила затихнуть бушующий стадион, вдруг стало ясно, что Мьюз, наконец, заняли свое место в пантеоне славы. Пожалуй, самое удивительное, что концерт, который мог бы стать кульминацией карьеры любой группы, похоже, только положил начало их продвижению от большого к еще большему.
Сегодня двое музыкантов Мьюз слоняются по центральному лондонскому отелю, настолько шикарному, что персонал запретил упоминать его название в этом журнале, чтобы не пострадала их репутация. Не трудно догадаться, что отель выбирала не группа, а их звукозаписывающая компания, которая запланировала на сегодня ряд интервью, как с британской, так и с иностранной прессой. Беллами устроился в сьюте несколькими этажами выше, номер полностью белый и почти пустой; барабанщик Дом Ховард перекусывает в баре. Басист Крис Волстенхолм находится дома в Девоне, стараясь проводить больше времени со своими детьми.
Сегодня, через час после того, как закончится его последнее интервью, Беллами собрался лететь семичасовым вечерним рейсом в Милан, где его ждет короткая поездка к себе домой на прекрасное итальянское озеро Комо. Он находился там с января, когда Мьюз наконец добрались до конца гигантского 19-тимесячного мирового тура в поддержку своего четвертого альбома БХАР. Сегодня певец свеж и выглядит безупречно, он говорит, что первые две недели после возвращения домой, он не вылезал из кровати. «Я проспал две недели. Я был выжат как лимон и действительно спал по 14 часов в сутки. Я вставал только чтобы поесть, а затем опять отправлялся прямо в постель».
Остальное время, по словам человека, чье мастерство клавишника доводит зрителей до обморока, он провел – можете ли вы поверить в это – упражняясь в игре на фортепиано. «Это же классика, - протестует он. – Это совершенно другое! Кроме того, я пытался учить итальянский, но у меня ничего не получается. Это довольно долгий процесс, как оказалось. Я всегда был ужасно тупым в языках, даже в школе».
Барабанщик Мьюз, между тем, был занят еще меньше. Когда его спросили, чем он занимался последние несколько месяцев, Ховард надул щеки, подумал минуту, вытянул руки вперед, вздохнул, и принял совершенно отсутствующий вид. «Мне было очень скучно», - улыбается он. – Я просто бездельничал. Я сидел дома и разглядывал стены. Я ведь покрасил их, точно. Приятно, когда есть возможность проводить время с семьей и друзьями. Это помогает поддерживать отношения, на которые обычно нет времени. Хорошо, когда есть чем отвлечься от наблюдения за сохнущей краской». Да, и мыслей о том дне, когда Мьюз стали самой известной и самой лучшей рок-группой Британии.
...
Часть 2.
ЧТО БЫЛО ОСОБЕННОГО В ВЫСТУПЛЕНИИ НА УЭМБЛИ?
Мэтт Беллами: «Ну, понятно, что для нас это был решающий момент. За все время у нас было несколько таких неординарных концертов и это, кончено, был один из них. Это другйо уровень шоу – зрители смотрят не только на тебя, они оценивают выступление в целом, как спектакль, а не просто прыгают вокруг. Это очень интересно».
Дом: «Я оглядываюсь назад и удивляюсь, неужели это произошло на самом деле. Это казалось абсолютно нереальным. Я смотрел некоторые кадры, отснятые для ДВД, и думал: «Черт! Неужели это так классно?»
КАК ВЫ СЕБЯ ЧУВСТВОВАЛИ ПЕРЕД ВЫХОДОМ НА СЦЕНУ?
Мэтт: «О, я очень нервничал. Было так страшно, что у меня буквально темнело в глазах. Когда лифт остановился, и я услышал шум стадиона, я был близок к панике. Я чувствовал себя будто гладиатор, потому что нам предстояло появиться в середине арены. Мне казалось, что все эти люди сейчас набросятся на нас. Когда мы вышли, я двигался как во сне. Я сосредоточился на музыке, на стихах и на том, что я должен делать. Но в голове все время вертелась одна мысль: «Как я здесь оказался? Как это произошло?» Я не мог понять, что заставило меня оказаться перед 60 000 человек».
Дом: «Со сцены это выглядело ошеломляюще. Мы очень нервничали, поэтому понадобилось несколько песен, пока мы привыкли и расслабились, чтобы решиться взглянуть на стадион. В начале мы были полностью заняты нашей игрой».
О ЧЕМ ВЫ ПЕРЕЖИВАЛИ - О МУЗЫКЕ ИЛИ О ПУБЛИКЕ?
Дом: «Вы волнуетесь о том, что можете растеряться на такой большой сцене, и думаете, сможете ли вы завести стадион. Играть на стадионе в качестве рок-группы - это очень большая ответственность, понимаете? Это совсем не то, что быть хедлайнером на фестивале или выступать на площадке в туре, это… Стадионный Рок. И это ведь не просто стадион - это Уэмбли, с ним очень многое связано».
ПОДРОСТКАМИ В ТЕЙНМУТЕ, ВЫ ДУМАЛИ, ЧТО КОГДА-НИБУДЬ СМОЖЕТЕ ВЫСТУПИТЬ НА УЭМБЛИ?
Дом: «Ну, что-то такое было. С одной стороны, мы достигли гораздо больше, чем ожидали. Но при этом где-то в глубине души мы всегда чувствовали, что способны на многое. Я всегда знал, что мы очень хорошая группа, или, по крайней мере, у нас есть потенциал, чтобы стать очень хорошей группой – просто я считаю, что первое время мы были немного сумасшедшими».
Мэтт: «На концерте такого масштаба вдруг начинаешь чувствовать себя как ребенок. Выступать на Уэмбли было тем, о чем я мог только мечтать. Но когда я на самом деле оказался близок к этому, мои мысли были: «Черт, не знаю, смогу ли я это сделать».
БЫЛ МОМЕНТ, КОГДА ВЫ СМОГЛИ РАССЛАБИТЬСЯ?
Мэтт: «Самый спокойный момент был, пожалуй, когда мы исполняли Blackout. Там были девушки и акробаты, летающие на шарах, и я знал, что зрители смотрят не на нас, а на них – для меня, так уж точно. В это время я был больше наблюдателем, чем артистом. Я чувствовал себя как зритель, а не как тот, ради кого собралась вся эта масса людей. Для меня это был действительно приятный момент».
Был еще один приятный момент после того, как группа покинула сцену. Ошеломленные шоу, которое они только что отыграли, они стояли и смотрели друг на друга, стараясь сдержать слезы. «Наверное, это был самый эмоциональный концерт из всех, что у нас вообще были. Мы готовы были разрыдаться, потому что мы смогли совершить то, чего сами от себя не ожидали. Наши чувства были на пределе».
И все же публике кажется, что название Мьюз не слишком хорошо вписывается в ряд групп, которые выступали на Уэмбли, таких как Джордж Майкл и Бон Джови. Как заметил Беллами, «Несомненно, могут сказать, что мы самая неизвестная группа, которая играла на Уэмбли. После того, как вы вспомните на имена тех, кто выступал здесь, вы удивитесь, как оказалась здесь эта странная группа. Я не думаю, что мы вполне соответствуем этому месту».
«Забавно, - добавляет Ховард. – Мэтт часто в шутку спрашивал меня, сможем ли мы когда-нибудь сделать это за свою карьеру. Он спросил меня первый раз, когда мы были хедлайнерами в Астории, и я сказал: «Нет, не сейчас». Он мог бы спросить меня после того, как мы были хедлайнерами в Рединге, и я бы ответил - нет. Но после шоу на Уэмбли я точно могу сказать - да».
Кроме того, Беллами и Ховард чувствуют себя не очень обремененными популярностью, они говорят, что могут совершенно свободно пройтись вблизи Oxford Street и никто не побеспокоит их просьбами об автографах. Эта позиция вызывает интересный вопрос:
В ЭПОХУ, КОГДА ВСЕ ГОНЯЮТСЯ ЗА ПОПУЛЯРНОСТЬЮ, КТО ПОМОГ ВАМ, ТРОИМ, ЧЬИ ИМЕНА ПОЧТИ НЕ УПОМИНАЛИСЬ В ЖЕЛТОЙ ПРЕССЕ, СПРАВИТЬСЯ С ОРГАНИЗАЦИЕЙ САМОГО БОЛЬШОГО РОК-ШОУ 2007 ГОДА?
Мэтт: "Эта компания хорошо известна, многие люди распространяли нашу музыку через интернет. Желтая пресса обычно уделяет внимание тому, кто продает больше записей. Они упускают тот факт, что очень многие люди загружают музыку через интернет, и это нельзя отследить, но это может сделать вас группой, которая играет на Уэмбли. Я думаю, это примета времени».
И ВЫ НЕ ПРЕПЯТСТВУЕТЕ ЭТОМУ?
Мэтт: «Нет, я очень доволен. Мы получили опыт игры на масштабных концертах без навязывания своей рекламы, которая обычно сопутствует этому. Мы смогли остаться самими собой и вернуться на землю, потому что мы никому не позволяем вмешиваться в наши дела и пытаться изменить наши представления о самих себе».
Дом: «Совершенно справедливо, что нас знают как группу, которую волнует только наша музыка и ничего кроме этого. Многие артисты, к сожалению, больше внимания обращают на вещи, которые они делают вне музыки. Могу представить, что очень печально осознавать, что твоя музыка хуже, чем твой имидж».
В разговоре обнаруживается интересное различие между Беллами и Ховардом. Певец дергается и нервничает, хотя настроен более чем доброжелательно. Он будет смотреть по сторонам, на полупустую чашку кофе, на чайный поднос, где стоят бисквиты и вода, но почти никогда не взглянет вам в глаза. Перед тем, как ответить на вопрос, подождет, пока не убедится, что вы закончили говорить, а потом как обычно издаст короткий смешок и начнет говорить скороговоркой, пока его не остановишь. Это провод под напряжением, по которому течет беспокойная энергия, бьющая через край; когда менеджмент отеля решил проверить пожарную сигнализацию в номерах прямо во время интервью – вой, мигание и странный электронный скрежет – он вскакивает на ноги, чтобы выяснить причину шума, рассматривает динамик, из которого это все проистекало. «Блин! - говорит он, нахмурившись. - Я уж думал, что наступил конец света».
Дом Ховард другой. Одетый в узкие джинсы, футболку и модную куртку, он, возможно, выглядит более вежливым – коммуникабельный, дружелюбно-спокойный и никогда не избегает зрительного контакта. Вы бы не догадались, сколько вопросов и ответов уже было в этом интервью - он выглядит таким бодрым и довольным, что, кажется, готов отвечать на вопросы до бесконечности.
Их мнения также отличаются. Хотя очевидно, что они очень близки, но эти двое часто имеют противоположные взгляды на один и тот же вопрос. Несмотря на то, что оба считают, что Уэмбли позволит им войти в мировую лигу стадионных групп, Беллами добавляет, что он хочет играть и небольшие концерты, а не только огромные представления, он говорит: «Я соскучился по выступлениям в залах на 2000 человек. В этих концертах больше чувства и зрители лучше чувствуют нас».
Ховард, однако, абсолютно доволен перспективой выступать только на больших концертах. Вопрос о том, не соскучился ли он тоже за небольшими шоу, застает его врасплох. «Можно играть и в маленьких залах – в промежутках между стадионами в разных городах мира, - улыбается он. – Огромные концерты - это совершенно другой мир. Это бесподобно! Если вы мечтаете об этом, я бы определенно посоветовал вам очень настойчиво идти в этом направлении. Я думаю, если однажды вам придется играть на полностью заполненном стадионе, вы никогда не забудете это чувство. Просто они такие… - он замолкает, подбирая слова, - они просто такие… такие громадные! Я получаю удовольствие от такого масштаба!»
Итак, этим летом вы сможете увидеть группу в роли хедлайнеров в Дубае, Южной Америке, возможно, в Китае и на V Festival, а кроме того, в благотворительном шоу в Royal Albert Hall. У группы, которая собирается приступить к записи нового альбома, этим летом будет, чем заняться.
«Я воспринимаю такие концерты как развлечение, - говорит Мэтт. – Ну, может быть развлечение - это неправильное слово, но они не вызывают стрессов. Был большой перерыв в турах между Absolution and Black Holes – что-то около трех лет. Это означало, что Black Holes записывался в ситуации, когда мы были довольно далеки от того, чтобы чувствовать себя живой группой. Это было хорошо тем, что мы смогли создать что-то отличное от того, что было раньше. Но сейчас, нам, пожалуй, лучше поиграть пару новых песен живьем перед тем, как мы их запишем. Это может помочь найти нужное звучание».
Часть 3.
ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО ПРОБЛЕМЫ ПРИ ЗАПИСИ BLACK HOLES ПОШЛИ ВАМ НА ПОЛЬЗУ?..
Мэтт: «Да, было несколько моментов, когда мы начинали забывать о том, что мы живая группа и должны быть единым целым. Когда вы работаете в студии, вы можете что-то исправить, просто делая перезаписи и накладывая гитарные партии, но в конце концов вы теряете сыгранность. Все получается немного не так, но может быть это дало нам шанс создать новое звучание, попробовать то, чего мы еще не делали раньше».
ВЫ УЖЕ ДУМАЛИ О НОВОМ АЛЬБОМЕ?
Мэтт: «Мы думаем об этом постоянно. Я могу сказать, что теперь мы хотим немного поэкспериментировать с танцевальной музыкой. Первый шаг к этому был сделан в Black Holes, но я думаю, что это только начало; мы лишь прикоснулись к этому направлению, не раскрыв его полностью. Поэтому мы хотим попытаться сделать больше. И там будет, по крайней мере, одна 12-тиминутная прог-рок-композиция. Что-то в духе Knights of Cydonia, но еще больше прог-рока. Я думаю, что нам удалось открыть двери для самых разных направлений, которые теперь мы можем развивать дальше».
ЛЮДИ БУДУТ УДИВЛЕНЫ, УСЛЫШАВ, ЧТО СУЩЕСТВУЕТ ЕЩЕ ЧТО-ТО, ЧЕГО ВЫ НЕ ДЕЛАЛИ ДО СИХ ПОР!
Мэтт: «Ха! Я знаю, но существует множество вещей, которые можно сделать круче. Например, вместо того, чтобы включать в аранжировку струнные партии, я хочу пойти еще дальше, и вставлять в песни отрывки из настоящей классики».
Дом: «Мы играем новые песни вживую не из-за того, что нас волнует, как примет их публика. Иногда вы можете отказаться от очень хорошей песни, потому что нет реакции зрителей на концертах. Но вы забываете, что безразличная реакция зала может быть вызвана просто тем, что люди не уверенны, как реагировать, ведь эта музыка им незнакома».
И все-таки время нашего интервью подходит к концу. Французский журналист с блокнотом в руках уже поджидает Беллами снаружи, а у Ховарда сейчас должна начаться фотосессия. Они встают, лица обоих сияют улыбками, говорящими «как-хорошо-жить-на свете».
«Да, жизнь прекрасна, - добавляет Ховард. – Все замечательно!»
«Мы действительно счастливы, - смеется Беллами. – Я никогда прежде не был настолько спокоен за группу. Я не думаю, что это повод, чтобы почивать на лаврах – это просто приятно. Впереди нас ждет отличное лето, за спиной у нас несколько хорошо проведенных лет. Чего еще желать?»
Но шоу, видать, решает
Даже клипы их скачал почти все.
