[3]
Просыпаюсь, и сразу же забываю свой сон, пяти минут хватает, чтобы мозг растворил остатки воспоминаний о сне. Сейчас может быть утро, может быть ночь, может быть любая другая хрень суток, не вижу никакой разницы между ними здесь. «День» для меня стал тем временем, которое я не сплю. Я могу спать столько, сколько захочу, могу вообще не спать, я могу заниматься, тем чем захочу. Книги из отдела литературы с каждым днём, перебираются к моей кровати, где всецело поглощаются мною. С каждой прочитанной книгой у меня появляются новые друзья, даже не друзья, скорее дети. Они живут, умирают, страдают, а я смотрю на них, откуда-то сверху.
Я помню смутно всю свою жизнь, но она периодически всплывает воспоминаниями. Я никогда не любил Яну, просто она та девушка, которая действительно меня возбуждала, от которой я получал удовольствие. Мы прожили вместе достаточно времени, достаточно для того чтобы я её возненавидел. Она была маленькой девочкой, она делала так чтобы я считал её маленькой девочкой. То как она разговаривала, как она вела себя, как она занималась сексом, это и делало её маленькой девочкой. Я любил в ней эту черту, остальное я ненавидел. Она делала из меня мужчину. Я защищал её от внешнего мира, взамен она давала мне любовь.
Мы не занимались сексом, я просто её насиловал, жестоко трахал, и нам это нравилось. Секс, превратился для нас, в порцию боли, которую мы поедали в любое свободное время. Прижимаю её лицо к стене, в нашей квартире, поднимаю юбочку, провожу ладонью по маленькой попке. Она тихо дышит. Мои пальцы спускаются ниже, я провожу пальцами по её маленькой киске, и трусики впитывают влагу. Она пытается сопротивляться. Я кусаю её за шею и снимаю трусики. Она вырывается. Одной рукой я обхватываю её шею, другой рукой животик. Она стонет, своим детским голосом. Расстёгиваю ширинку, и провожу головкой члена по её киске. Она расслабляется. Резким движением вхожу в неё. Она вскрикивает. С каждым разом мой член проникает всё глубже и глубже. Она кричит от раздирающей боли. Это длится не долго, мы кончаем, падаем и долго не можем отдышаться. Я даже знаю, что она представляла когда я её трахал, для неё я был взрослым мужиком, возможно даже её отцом, а себя она видела той маленькой девчонкой лет 12. Яна и выглядела так, не высокого роста, худенькая и лицо ребёнка, наверное за это я и был с ней.
Она мне просто надоела, я проснулся однажды с таким ощущением, я больше не хотел её видеть. После этого каждый день превратился в желание умереть. Я хотел умереть везде, только бы не возвращаться домой, к ней. Я еду в автобусе и мечтаю чтобы тот врезался и взорвался, я перехожу дорогу и жду когда какой ни будь чёртов лихач меня уложит под колёса, я сижу за компьютером в офисе и хочу что бы наш долбанный кабинет взорвали террористы. Сам я ни делал ни чего, просто тупо ждал, что меня кто то убьёт. Я стал заложником своих обещаний. Много было сказано, просто я тряпка и слабак…
Желание убить себя, посещало меня ещё до Яны, но тогда это было немного другое. Нас было трое, три друга отморозка. Мы всячески пытались разрушить общество, там где мы появлялись нас ненавидели. Мы были головной болью, опухолью в мозгу общества. Разрушить глупый, тупой и скупой мирок каждого, включая себя, это было нашей основной задачей. Мы разлагались, деградировали, и нам это нравилось. Мы заходили в большие магазины и гадили любыми возможными способами.
Пачкать руками витрины вам никто не запретит, поэтому мы это делали, вам не запретят пирдеть в очереди к кассе, вам не запретят орать очень громко. Это разрушало общество, да это кажется фигней по сравнению с терроризмом, но мир людей менялся, они смотрели на нас и ненавидели. После эти человечки шли домой, и спускали всю злость на своих близких.
Мы в супермаркете, а это значит что секса у кого то сегодня не будет, это значит что блондинка может стать брюнеткой, это значит что мы боремся против общества. Да, всё это делали мы, это мы прокалывали иголкой презервативы, это мы меняли тюбики с краской для волос в упаковках, это мы уродовали мир человечков. Потом набрав пива, мы шли в людные места и высмеивали каждого, издевались над человечками. Нам часто набивали морды, но нам это нравилось, мы хотели умереть. Бабуля в драном пальто стала очередной нашей жертвой. В её сумке бутылки, которые она усердно собирала по улице, я отнимаю её сумку и кидаю с размаху на асфальт. Жалко её не было, она плакала, но во мне ни чего не шевелилось. В парке, какая то тётка решила обгадить лес своим бывшим обедом, приспичило ей. Мой дружок, подкравшись сзади, хватает её за плечи, и сажает голой жопой в говно. Ночью, по дороге домой, мы посыпаем машину, припаркованную возле дома, пшеном. Голуби птица не слишком умная, срёт там же где ест, и когти с клювом у неё достаточно острые, что бы поцарапать краску. Каждый день был не похож на другой, каждый день шла борьба. Так проходили наши дни один за другим, наши антиобщественные дни.
Я стоял на остановке, а рядом мамаша со своим выродком лет пяти. У этого выродка была детская лопатка, которой он играл, пока его мама высматривала автобус. Вокруг нас, по остановке, бегали голуби. Замахнувшись лопаткой малец вдарил одному голубю по голове, и голова голубя свернулась набок. Птица бегала кругами, подкашивалась набок, пыталась взлететь, а этот выродок смеялся над ней. Мамаша повернулась к своему сынули, дёрнула его за руку и повела в подъехавший автобус. Голубь побегал ещё немного и сдох. В этот день я почувствовал неприязнь к жестокости, мне это надоело…
Каждый день мне что-то надоедало, каждый день я разочаровывался в жизни. Не понятно для чего я жил вообще, для того чтобы разочароваться, для того чтобы мне надоело жить. Нет, жизнь иногда кормила меня чем-то приятным, но потом и это надоедало. Я часто улыбался и очень мало плакал, но это не делало меня счастливым. Всю свою жизнь я мечтал жить подальше от людей, подальше от общества. Я готов был жить один, в лесу. Я мечтал о конце света, я представлял себе жизнь, когда человечество погибнет, когда каждый будет сам за себя, выжившие будут убивать друг друга чтобы выжить. Одежда бы стала действительно необходимой, защищающей, удобной. Оружие –как средство выживания. Одиночество – привычной вещью.
Сегодня после сна реально понимаю, что мне надоело здесь находится. До этого времени меня всё устраивало, я жил так как хотел. Я жил один и мне это нравилось, я не от кого и не от чего не зависел. Все мои мечты по поводу одиночества сбылись, так чем же я мать его недоволен.
Вообще не понятно чего я именно хочу, общения с кем то или ещё чего. Не понятно возможно ли вообще прожить одному, вне человеческого общества. Ведь прошло совсем мало времени, как умерла Женя, а я уже успел устать от одиночества. Я скучаю по тем людям, которые были со мной. Я вспоминаю Яну, Женю, Ольгу и хочу их снова обнять, поцеловать. Я хочу встретить своих друзей, взять пиво и нажраться с ними.
Мне надоело одиночество…
