Статьи > Рассказы > Герой

Космодром Восток Прайм,
Планета Иштар, система Шиватир.

- Па-а машинам! Отправляемся! – весело выкрикнул подполковник Григорьев, командир штурмовых отрядов. Он командовал осназом «Саламандра», то есть двумя батальонами с бронетехникой и усилением.

Цель операции была простой. Мы высадились на небольшой незаселенной пока что планете с кислородной атмосферой под названием Иштар. Планета принадлежала американским союзникам. Наш флот в составе авианосцев «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Ушаков» в сопровождении линкора «Москва», крейсеров «Геродот», «Феникс» и «Ключевский» и при поддержке фрегатов «Славный», «Удалой», «Лихой», «Храбрый» и «Победоносный» вышли из X-матрицы, развернулись в боевые порядки и в считанные секунды подавили скудную оборону врага. Флагман нашего флота «Адмирал Ушаков» с десантными флуггерами на борту начал высадку. В кратчайшие сроки десантники типа «Орлан» при поддержке атмосферно-космических флуггеров прикрытия «Громобой» осуществили захват главного космодрома Иштара Восток Прайм, который превратился в оперативную базу наших войск. Второй космодром Восток Альфа и немногочисленные вражеские базы в этой части планеты были уничтожены ракетами типа космос-поверхность и основным калибром «Москвы».

Через некоторое время на главное поле космодрома приземлился танкодесантный флуггер типа «Илья Муромец», который привез «Саламандрам» их броневики и роту танков поддержки Т-100 (3 танка). Вскоре снарядили конвой к лагерю (целью операции было освобождение высших офицеров Российского флота в количестве пяти штук и доставка их в целости и сохранности на борт «Адмирала Ушакова») и вот мы отправились. Впереди в авангарде ехала инженерная машина на случай мин и два БМП, потом наша колонна из пяти БТР-ов, возглавляемая еще одной инженерной машиной, потом один из танков Т-100 (остальные остались на космодроме), наконец, в арьергарде, ехали еще две БМП-шки и броневик. Я был простым пилотом-истребителем, взятым в состав рейда в качестве «консультанта», поскольку сидел когда-то в этом лагере. Из этого можно сделать вывод, что ехал я, конечно, в командирском БТР-ре, шедшим сразу после Т-100 вместе с командующими операцией.

На горизонте начал проступать лагерь. Колонна моментально начала перестраиваться. Наш командирский БТР и Т-100 остались сзади. В тылу для охраны и резерва также остались два БТР-а. Из них высыпало немного стрелков и они заняли позиции. Наш бывший авангард и арьергард ушли вперед (кроме инженерок, разумеется). Все вышли на крышу БТР-а для наблюдения, установили складные визоры. Командование приступило к своим непосредственным обязанностям, отдавая приказы через командирский слабобронированный шлем и наблюдая за обстановкой через один из визоров. Я как раз наблюдал через второй, как из БТРов, подошедших на боевое расстояние повалил осназ. Танк справа нас оглушительно выстрелил. В лагере взорвалась стена.

- Хорошо лупит, правда Румянцев?
- Отлично, товарищ подполковник!! – я пытался перекричать очереди 12,7 мм танкового пулимета.

Все это продолжалось минут восемь, потом все стихло. Бой прошел успешно, почти без потерь. Только двое легкораненых. Америкосы почти не сопротивлялись, мы взяли их тепленькими, и пришел им, как говориться, голубой зверь с ценным мехом. На обратном пути Григорьев пересел в БТР с освобожденными генералами. Когда всех пленных (всего-то двенадцать человек) погрузили на другие БТРы, мы отправились назад.

- Слушай Андрей, я тут спросить у тебя хотел. А вот ты как в лагерь-то попал? – спросил у меня второй «консультант», из гражданской авиации.
- Да было дело… а ты как?

Вдруг в ухе звякнуло:

- Румянцев, тут из штаба на «Ушакове» спрашивают, что это за скала справа от нас, Е-23, ничего о ней не знаешь? Говорят движение какое-то с орбиты засекли, но сразу пропало.

- Откуда ж, товарищ подполковник, я в лагере сидел, а лагерь взяли. Так что я вам вряд ли теперь пригожусь.
- Флуггер мы тебе, конечно, не дадим, но может чем-нибудь помочь и сможешь.
- Помогу, чем смогу…

- Ладно, Румянцев, у меня Иноземцев на линии, давай там, скоро приедем.
- Конец связи, товарищ подполковник.

Мы ехали спокойно и в молчании, каждый думал о чем-то своем. Спокойствие продлилось еще несколько минут, как вдруг спереди что-то взорвалось, впоследствии оказалось, что это был танк. Мы замешкались. В наушнике какое то время было тихо, как вдруг эфир взорвался. Я понял что мы угодили в засаду. Были слышны крики, попытки отдавать приказы, которые проваливались в общий шум. Вдруг в этой суматохе выделился отдельный голос:

-…рит старший лейтенант Освянцев, в силу отсутствия связи с подполковником Григорьевым, как старший по званию, принимаю на себя командование. Приказываю: всем, кто находится сейчас в БТР-ах, срочно покинуть их, взяв только личное оружие. – Шум постепенно начал стихать, как вдруг раздался мощный удар спрва, который сопровождался взрывом и огнем… короче говоря, в нас попали. Все начали выбираться, но Миша (второй «консультант»), сидел на месте в полнейшем непонимании обстановки. «Ну понятно, шок… надо бы его как-нибудь вытащить…» - вихрем пронеслось в моей голове. Я машинально стал действовать:

- Ну, летчик ты гражданский, Михаил Никитин, давай… пролезай, твою…
Летчика гражданского, Михаила Никитина я вытащил, но поздно. По нашему недобитому БТР-у еще раз попали и он закрыл своим телом меня от осколков. Когда я положил его на землю, он был еще жив, но по-прежнему в шоке. Спросив уходящим голосом, что здесь происходит, он отрубился. Я потормошил его немного, понял, что спасать нечего, огляделся. На этом пункте мое относительное машинальное спокойствие мгновенно улетучилось. С дороги открывался замечательный вид: 2 огромных танка, похожих на наши «Повелители», медленно так, лениво двигались прямо на нашу колонну, не забывая постреливать из своих «гаубиц прямой наводки». У наших почти не было тяжелого вооружения, только танк, что подбили. Эти «отличные» мысли должно быть отразились на моем лице, поскольку какой-то (в суматохе не помню) командир роты спросил (от был ранен и сидел на земле, поэтому не видел):

- Что там?! – его голос был еле слышен сквозь шум боя.

- А ты направо посмотри! Направо!

Тем временем я осмотрелся и оценил обстановку: почти все БТР-ы горят, из оставшихся выбегают люди. Саламандры Григорьева развертываются, палят из гранатометов – но без толку. Я отчетливо почувствовал свою беспомощность. Все вокруг горит, взрывается, а я стою и не знаю что делать в общей суете. И тут я понял, что держу в руке гранатомет, который каким-то образом взял с собой из БТР-а. 2 одноразовых гранатомета полагаются на 1 БТР обязательно. Танки ехали мимо меня. Я рассчитал скорость и положение их пулеметов и рванул. Если пальнуть по танку сзади в упор, это наверняка сработает. Лишь обходя танк в своем маневре, я увидел дополнительный боковой пулемет. Его ствол был направлен на меня. Гранатомет у меня в руках. Я не добежал до рассчитанной точки, но что мне мешает пальнуть из этой? Помирать, так подороже продать свою душу врагам. И я пальнул. Пулемет выпустил свой смертоносный свинцовый поток – очередь. Взрыв, резкая боль, туман… и ничего не стало.


«…за непревзойденную храбрость и исключительный героизм, грандиозное самопожертвование, спасшее своих товарищей ценой собственной жизни, пилот 1-ого ранга 2-ой степени 1-ого уровня Андрей Румянцев награждается орденом «За Заслуги» посмертно…»
«Дурацкий сон» - подумал я – «хотя и интересный…». Раны в груди все еще болели, хотя выписали уже день назад. Сегодня вечером церемония награждения в 19:30. Как бы не проворонить. Ну а потом… потом неделя отпуска – и в часть.