[3]
Осень. Золотые краски, красные оттенки и длинные плащи. Все люди укутавшись в свои дубленки, кожаные куртки прикрывшись зонтами идут по улице и проблем не чают. А какие проблемы? Проблем-то как раз, ни каких, лишь заработать на кров, хлеб, да и «модняжкой» показаться перед другими. Вот в один из таких дней, люди в томных, серых и коричневых нарядах со своими мыслями и проблемами завалились в вагон метро, толкаясь, чертыхаясь. Данила был в начале этой кучи и прикинув, что ехать нужно далеко. Сам он оказался за час пути до дома, да еще его ожидали пересадки. Не близкий и не самый легкий, скажу я вам, путь. Решил, в общем, он, что лучше сесть, пока есть возможность. Ехать далеко, на часах давно за девять вечера, а ноги предают. Не держат. Посадив себя, Данила погрузился в размышления о чем-то, наверное, присущем только семнадцатилетнему парню.
Люди стояли вокруг него, непроглядной стеной. Где-то там, за ними были другие. Такие же, как он. Счастливчики, которым ехать все так же не близко. Люди сидели. Кто-то думал о своем - тридцатилетнем, а кто-то прикидывал свои сорокалетние планы «на вечер». Все были погружены в думы, как это обычно и бывает вечером, в метро, после работы.
Вагон качнулся влево. Затем по инерции ушел правее. Люди внутри, как куклы в руках у кукловода, повторяли его движения. Толкались. Чертыхались. Двери открывались. Люди еле-еле выходили из вагона, встречный поток нагло сметал всех обратно. Опять чертыхались. Скромно, опустив глаза вниз, люди пытались выйти. Получалось, но не у всех. Следующая станция, двери снова открылись. Те, что недавно нагло рвались внутрь, теперь так же скромно, опустив глаза в пол, пытаются выйти из вагона. Спереди толкаются люди. Сзади слышно: «Простите, вы не могли бы побыстрее?».
Суматоха в вагоне. Данила, погруженный в свои мысли не сразу и заметил эту нелепость. Бабушка пыталась честно доказать, что ее законное место сидеть именно тут. Затем, получив отказ, зачастую она была просто проигнорирована, она направлялась к следующему человеку. Старушка была неказистая, горбатая. Нос торчал крючком. Из подбородка все так же, подражая носу, торчал волосик. Противно, мерзко. Торчал. Глаза отдельный разговор, точнее я не могу даже вам сказать о них. Боюсь. Злые глаза. Так вот, не отвлекаясь от истории Данилы. Посмотрев по сторонам, бабушка приметила паренька. Светлого. Главное наивного. Вот до чего дошел мир, даже бабушки теперь выгоду ищут. Стыдно-с.
Сидит Данила погруженный в мысли, смотри в одну точку. Тут медленно, как бы невзначай подходит к нему бабушка. Стоит. Минуту стоит. Проходит вторая. Сопит вся. Синеет. А Данила думу все думает, да музыку слушает. А незадача-то какая! Глаза, закрыты у парня. Бабуля все стоит. Да как закричит.
-Вот! Сидят тут всякие… Даже бабушке старенькой уступить место не могут! По втыкали проводов во всякие места, да сидят, бездельники! Эко, какие вельможи, уступить старому человеку нельзя! Сидят себе, бормочут под нос.
-Бабуль. –Данила вытащил наушники из ушей и с улыбкой пятилетнего мальчика, получающего подарок на день рождения продолжил. –вы садитесь, пожалуйста! Чего вы стоите? Устали видимо за день. Садитесь!
Паренек встает и к своему удивлению получает хороший, как говорят некоторые: «от души», толчок в бок. Это бабушка так идет садиться. Тесно.
-Вот, даже отойти нормально не могут! Совсем молодежь обленилась. Да как, так можно жить? Работать вам надо, учиться. А вы, что делаете? Вон! Гуляете до поздна, вот я в ваши годы… -бабушка начала было захлебываться от нехватки дыхания, да осеклась. Стара. Тяжело. Она лишь злобно заглянула своими черными глазами в тогда еще светлые, Данилины. Да не приметив ничего дельного, на чем можно поживиться, с отвращением отвернулась.
Двери открылись на одной из станций. Поезд стоял уже с полминуты, как вдруг один из людей заметив свою станцию… Видимо он думал о своем, двадцатилетнем. Тут мужчина подорвался и побежал по ногам, то и дело, извиняясь за свое бестактное поведение. Бабушка, ни как не ожидавшая такого поворота событий ахнула и не успела убрать ноги. Мужчина выбежал на платформу, не обращая внимания на последние, задетые им ноги. В том числе и старенькой бабушки. Он бежал по своим делам.
-Эко творится! –жалобно, смотря в пол, пробурчала старушка. –Даже и словечка доброго не вставят! Не извиняться… Ты этому миру душой открываешься, а он так вот плюет. Необразованные и не воспитанные люди в нем живут. Ни кто, ни чего хорошего и не скажет. Вот в наше время…
Люди в вагоне отторжено посмотрели на бабушку и вернулись к своим размышлениям. Как им казалось, важным делам. Данила лишь улыбнулся. Как добавляют к известной поговорке: «А молодость, гадость».
