[2]
Часть третья
Он проснулся около полудня. Дом, послуживший ему ночлегом, располагался на центральной улочке поселка городского типа. Не поселок даже, а так… Штук тридцать домов, где деревянные, где кирпичные. Окна-двери заколочены, мебель сломана, всюду горы мусора и щебня. Солнце уверенно висевшее на небосводе, лучиками дорожками пробиралось сквозь щели досок и освещало пыльную планировку комнаты.
Шли вторые сутки Сережиного пребывания в Зоне. Предыдущий ночлег был в лесу, все остальное время, он уверенно продвигался вглубь запретной территории. Ничего интересного, Птица до сих пор не встретил. Деревья, поля заросшие кустарником, овраги и бурьян. Ни следа человеческой деятельности. Ближе к вечеру, он вышел к поселку. Мертвые дома, когда-то в спешке оставленные хозяевами, а потом разграбленные мародерам, являли унылое зрелище. Словно погост, брошенный потомками давно умерших родителей, заросший лебедой, крапивой и мхом, обильно усыпавшими поседевшие рыжие кирпичи. Поизучав издали «ненаселенный» пункт, Сокольских рискнул приблизиться. Осторожно походив вокруг построек, замерив уровень радиации, он осторожно сковырнул пару досок в окне и залез внутрь первого попавшегося дома. Ничего. Деревянное перекрытие пола сгнило, сквозь него пробивалась трава, потолок обвалился местами, отчего дождевая влага уходила прямо в землю, подпитывая прущие сквозь доски лопухи и молодое деревце. Все что было ценного и не очень, из помещения давно вынесли, даже проводка в выцветшей бумажной оплетке была с силой выдернута из стен. Глупо было надеяться здесь что-то найти. В принципе не знай Сергей, что находится в чернобыльской зоне, то весь уныло-окружающий пейзаж вполне сгодился бы и для любой провинциальной глубинки. Как в России, так и на Украине. Сначала в удаленных поселках отключали свет, потом закрывали магазины, почту, и люди за исключением стариков, уезжали кто куда. Когда же умирали последние «старожилы», в домах заколачивали окна, двери и тихо скорбя по своим прошлым обитателям, - поселок умирал. Сперва Птица не собирался оставаться здесь на ночь, но на улице быстро стемнело, и он, уставший от нервного напряжения и переходов, решил заночевать в доме. Закрыв листом жести огонек пламени, он разогрел нехитрую еду, подкрепился и расположившись в углу комнаты, уснул.
Сон был странным и скорее походил на какую-то абстракцию, в лучших традициях Казимира Малевича. Он видел перед собой огромную карту с названием городов, поселков и рек. Почти такую же, как у него самого, но более подробную; всюду пестрели неясные значки, пометки и цифры. Но то место, где должна была находиться Зона, было закрыто огромным черным пятном. Причем, судя по размерам пятна, оно уже давно выползло за официальную границу «третьего кольца», и с неторопливостью чернильной кляксы на листе бумаги, медленно пожирало окрестную территорию. Пятно набухало и уже вплотную приближалось к месту, где по прикидкам Сокольских находилось минное поле и блок-посты. Неожиданно для себя, Птица почувствовал завораживающую глубину, в которую его манила и затягивала мрачная пустота Зоны. За этой чернотой, Сергей вдруг почувствовал незримую опасность, - так пульсирует гноем живая плоть, набухая изнутри зловонной кашей, ожидая момента вырваться наружу. Отчетливо злые толчки, словно удерживаемой взаперти воли, исходили из центра карты, там где под мраком пятна, должны были находиться город-призрак Припять и непосредственно реактор Чернобыльской АЭС. Что-то могучее, страшное и нечеловеческое искало выхода из державшей его темницы, раз за разом раскачивая стены все сильней. Но в тоже время, как блики золотых слитков, неведомые точки вспыхивали по всему пространству зоны, маня обомлевшего Сергея. И тем сильнее были загадочные искры, чем ближе они лежали к городу.
Он проснулся. Перекусил и уже собирался выкурить сигарету, как вдруг почувствовал человеческое присутствие. Сначала слабо, но потом уверенность возросла, - в окрестностях кто-то был. Сергей осторожно прильнул сначала к оному окну, потом переместился к другому. Он не ошибся.
Вобщем-то бойцы шли профессионально, - уступом, исключавшим возможность внезапного уничтожения всей группы. Они не загораживали друг другу сектор обстрела и при этом, каждый контролировал свой участок дороги. Но было видно, что для них это далеко не первый километр, и солдаты расслабились. У одного из них ствол автомата ушел далеко вниз, второй рассеянно смотрел под ноги, третий без конца поправлял съехавшую амуницию. Первый, по настоящему теплый день, когда солнце не просто светило, а припекало, расслабляющее действовало на армейцев. Стандартная, с пятнистым рисунком форма, известная по ГОСТу СССР, как «№2», облегченная выкладка, - автоматные и гранатный подсумок, фляга, свернутый бушлат-скатка и специфика места пребывания – противогазная сумка и ОЗК. На всех бойцах были бронежилеты и каски с чехлом из крупной маскировочной сети. Лишь командир был облачен в разгрузочный жилет, с многочисленными автоматными рожками, гранатами и сигнальными дымами. Голову его, венчал черный берет, укороченный по натовскому стандарту, каска по-походному приторочена к бронежилету. В отличие от своих подчиненных с АК 74, командир держал на ремне АКМС с подствольным гранатометом ГП-25, из ствола которого хищно белел тридцатимиллиметровый осколочный «выстрел». Когда бойцы подошли ближе, Сергей отметил, у всех солдат на автоматах был опущен флажок предохранителя, он же «переводчик огня». Командирская кобура, по размерам – скрывающая АПС, была расстегнута, гранаты на «разгрузке» - все со вставленными запалами.
- Вот так-так! – Птица отодвинулся от окна и прижался к стене, - эти пожалуй и в воздух стрелять не станут, сразу на поражение. Причем с контрольной очередью в голову. Он осторожно нащупал «Макаров», но доставать не стал. – Что это? Обычный патруль? Или целенаправленная зачистка? Хотя, если зачистка, они б е шли так открыто, взяли бы местность в кольцо, и пока трое контролируют поселок, двое б осмотрели дома.
Когда группа солдат двинулась по улице, Сергей осторожно прижался к стене и закрыл глаза. Только бы пронесло! Он старался ни о чем не думать, отрешиться от происходящего, так как знал – чужая биоэнергетика ощущается и выдает владельца не хуже, чем «кричащая» одежда или хлопок в ладони.
Шаги приблизились, солдаты прошли совсем рядом с домом. Было слышно, как кто-то зацепил мелкий камушек, и он отскочив, дробно стукнул о деревянное крыльцо. Не останавливаясь вояки прошли мимо. Сокольских глубоко вздохнул и прислушался к стуку своего сердца. Сердце глухо и ритмично билось в груди и его стук, казалось был слышен далеко за пределами поселка. Выждав несколько минут, Сергей осторожно посмотрел на дорогу. Солдаты еще не ушли. Они стояли на околице и о чем-то переговаривались, командир же, в бинокль, осматривал лес. Сергей отчетливо видел его спину. Это был коренастый, хорошо сложенный человек, несмотря на расстояние – отчетливо различался крепкий затылок, мощная шея, поломанные уши - характерные для людей, долгое время занимавшихся борьбой. От бойца исходили уверенность и агрессия, видимо за плечами были серьезный опыт и биография. Неожиданно, словно что-то почуяв, тот опустил бинокль и резко обернулся, - прощупывая цепким взглядом сельские дома.
-Твою… по голове! Сергей моментально отдернулся от оконных досок. – Нельзя! Нельзя пристально смотреть человеку в затылок, это же прописные истины! Птица медленно подтянул к себе рюкзак и заозирался..
Из комнаты только два выхода – в дверь и в окно, с которого он вчера отодрал сосновые доски и которые, держались сейчас только на кончиках гвоздей. Он вновь, краем глаза посмотрел на улицу. Три человека, включая командира, оставались на месте, а двое бойцов, вразвалочку двигались в сторону дома, где прятался Сергей. Он вжался в темную нишу стены, сразу за дверным косяком, и постарался не дышать. Было слышно, как солдаты обошли дом, кто-то их них попытался рассмотреть комнату сквозь заколоченное окно, но в царившем сумраке, ничего не увидел. Наконец шаги раздались у входной двери, - солдаты потоптались и остановились в нерешительности. Снаружи, дверь была заперта, вчера с улицы, Сергей это видел – крест накрест ее закрывали прибитые доски.
Возникла пауза, но ее прервал резкий командный окрик, видимо старший, все же настоял на том, чтобы его подчиненные вошли внутрь. Скрипнуло отрываемое дерево, а потом послышались несколько ударов прикладами. Впрочем без особого энтузиазма. Оно и понятно, - бойцы посчитали данную проверку простой командирской блажью. Дверь всхлипнула и распахнувшись ударилась об стену. Солдаты постояли в коридоре, потом шаги разделились – один двинулся к кухне, а второй зашел в комнату, где замер Сергей. Боец стал к нему спиной, совсем рядом и осматривал помещение. Все также провисал потолок, все также из пола перли упрямые лопухи. Солдат хмыкнул, забросил автомат на плечо и достал сигарету. Птица перестал дышать, он почувствовал, как по лбу медленно ползет капелька пота. Боец развернулся, теперь он стоял прямо перед Сергеем, и сунул правую руку в карман, за спичками. Сначала глаза воина отрешенно смотрели сквозь Сокольских, но в один короткий миг, вдруг замерли… а зрачки стремительно расширились. Так и не закуренная сигарета, обвисла на кончике рта и изумление сковало все его, солдатское тело. Сергей был обречен. Он моментально понял, что за поясом у него лежит украденный пистолет с неизвестным прошлым, в рюкзаке видеокамера, а в кармане удостоверение «Пресса», которое впоследствии окажется фальшивым. Но разбираться никто не будет, он чувствовал кожей – что шлепнут его прямо здесь, во избежании каких бы то ни было проблем. Эти не были полицейскими, те не носят с собою ручных гранат и подствольных гранатометов. Эти люди уничтожали нарушителей, а не задерживали. Впрочем, выяснять это он не собирался, и из двух зол выбрал меньшее. Будучи пограничником, Сокольских знал один трюк, повсеместно применяемый моджахедами, «непримиримыми», и просто отморозками Таджикистана, и сейчас эти знания пригодились ему для спасения собственной шкуры.
Он внезапно шагнул к солдату, тем самым мгновенно сократив дистанцию. – Раз! Сергей наступил бойцу на ногу и одновременно, одной рукой захватил его запястье, спрятанной в карман руки. Тот дернулся, но сделать уже ничего не сумел, автомат в одночасье стал бесполезен – ни вскинуть его, ни передернуть затвор, он уже не мог. Два! – В одно движенье Птица ухватил оружие за магазин и дернув пальцем защелку, отомкнул его. Три! – ребром рожка, как кастетом, он с силой ударил бойца в висок. Слабо вскрикнув, тот потерял сознание и осел на пол.
Но в этот же момент, в дверях появился второй солдат. Он на секунду замер, оценивая положение, а потом стал вскидывать «Калашников»…
Но в лицо ему, уже летел автоматный магазин. Сергей никогда не учился метать холодное оружие, но с расстояния в два с половиной метра, меткость и не требуется. Резко, без замаха, вскинулась рука и оранжевой молнией, пластиковый магазин весом в 536 грамм, ударил солдата в переносицу. Он охнул, сделал два шага назад и споткнувшись о порог, упал на сгнившие доски прихожей. Впрочем, оружия из рук, он так и не выпустил. Птица не стал испытывать судьбу, а подхватив рюкзак за лямки, прижал его к груди и оттолкнувшись, прыгнул в спасительное окно. Доски, которыми он вчера лишь для виду, закрыл проем, вылетели и он, сгруппировавшись, кубарем прокатился по жесткой выцветшей траве. Не теряя ни секунды, Сергей вскочил и по прямой, не петляя, бросился в лес. За несколько секунд, покрыв расстояние до деревьев, он еще раз перекатился и прыгнул в ближайшие кусты. Треск автомата всколыхнул воздух, пули свистнули соловьем по качающимся веткам, срубая желтеющую листву, и бесследно пропали во мраке леса. Боец, с залитым кровью лицом, выпустил в три длинные очереди весь боекомплект и еще долго, в сухую, щелкал спуск курка, пока его, чертыхающегося, не остановил ворвавшийся в комнату командир.
Птица бежал по лесу, наращивая темп. Нои сами гнали его по просекам и зарослям, он мчался словно лось, напролом, не разбирая дороги – стараясь увеличить дистанцию между собой и оставшейся группой солдат.
-У одного из них была за плечами радиостанция, это я заметил когда они еще подходили к поселку. Значит на их опорных пунктах, уже в курсе произошедшего. Это скверно. Наверняка попытаются заблокировать и обложив, взять в кольцо. Потом лес прочешут, с собаками, посты и дозоры выставят. Мать! Как же я так оплошал… За все время, еще ничего кроме геморроя, на свою задницу не заработал.
Сергей шумно выдохнул и остановился. Развернув карту, прикинул дальнейшие действия.
- Так, лес старый, по размерам не маленький, буреломы-овраги, но я один, а их – армия. Поднимут батальон, за сутки прочешут четверть. На следующие – еще четверть. И так будут резать территорию, пока я не останусь на клочке метром-на-метр. Назад пути нет, оттуда они цепь и пустят, с флангов тоже прижмут, а вот спереди… а вот спереди у нас будет аккурат – Припять. Идти в город атомщиков, Птице совсем не улыбалось, но выбора не было. Или туда, или обратно – в руки солдат. Он и до этого не рассчитывал на их «гостеприимство», а уж после случившегося… наверное даже не будут просить руки поднять.
Ладно, попытаюсь выйти к городу, в любом случае пересидеть можно. Там ни с собаками, ни прочесыванием, меня не сыщешь. Шансы есть, а дальше – как карты лягут.
Он устроил рюкзак поудобнее, поправил ремень, вздохнул несколько раз – ставя дыхание, и продолжил свой нелегкий марафон с препятствиями.
Говорят, что курящим, тяжелее бегать, нежели тем, кто независим от никотина. Не врут люди, так и есть. Птица взмок, дыхание после получаса бега стало тяжело прерывистым, из груди неслись нехорошие сипы. Тем не менее, Сергей упорно двигался вперед, не сбавляя скорости и темпа. Еще через десять минут, он выскочил на старую просеку и с ходу, проскочив ее, шумно и тяжело повалился в кусты. Ноги гудели, одежда взмокла и разом потяжелела, плечи ныли и горели под тяжестью рюкзака. Он набрал в рот воды, прополоскал горло, и только потом проглотил жидкость. Примерно в это же время, со стороны просеки послышался характерный звук двигающегося БТРа. Сергей насторожился и раздвинув ветки, посмотрел в сторону источника звуков. По просеке шел БТР-70, позади же, неторопливо плелась пара крытых ЗИЛов. Вся кавалькада периодически останавливалась, из грузовиков выпрыгивали несколько бойцов, после чего с автоматами наизготовку, исчезали в направлении, откуда несколько минут назад пришел Сергей.
- Быстро работают, надо же! Выходит, все же подняли по тревоге пару рот по авралу. А может и поболее, это ж сколько леса им надо сейчас в кольцо взять. Видимо не понравился я им, очень не понравился. Ладно, как не крути, лучше на бегу сдохнуть, чем вот так, от пули…
Птица аккуратно отполз поглубже в лес, в спасительный сумрак, и поднявшись на ходуном гуляющие от усталости, мышцы ног, заставил себя опять перейти на бег.
Шесть часов. Ровно столько, все чаще и чаще делая остановки, двигался Сергей. Время смазалось, превратилось в череду мелькающих ног, хлещущих по лицу веток и дикой, сердечной пляски. Пот заливал глаза, все плыло и гудело, казалось что в Мире больше ничего нет, кроме бега, пота и боли в боку. Уже стемнело и Птица, метр за метром откладывая остановку, вылетел на окраину города. Черная стена леса внезапно расступилась и выскочив в образовавшийся просвет, он увидел Припять. Дома, как обелиски застывшей эпохе, возвышались мрачными изваяниями, повсюду, словно гнилые зубы – виднелись пришедшие в упадок постройки. В полной тишине, город издали, казался жутким надгробьем всем человечеству планеты. Ни света, ни звука, ничего.
Птица долго, издали смотрел на это зрелище, подавляющее своей угрюмой неправдоподобностью, прежде чем, очнувшись – медленно двинулся к окраине. Он несколько раз останавливался, сверяясь с дозиметром радиации, но счетчик показывал вполне демократические цифры, и Сергей двигался дальше. Когда под ногами загремел разбитый асфальт, он достал упаковку черного перца с табаком, вскрыл ее, и обильно посыпал свои следы. Этим, экс-пограничник надеялся сбить со следа служебных собак, которых если еще не пустили, то обязательно пустят в ближайшее время. Гремучая субстанция надежно выводила из строя любого обладателя чуткого нюха, стоило только крупице перченой махры, попасть в обонятельный орган животного.
Сокольских миновал первый дом, затем второй, и только в третье по счету строение, он рискнул зайти. С трудом поднявшись на второй этаж, спотыкаясь в темноте о груды мусора, он нашарил пальцами первую попавшуюся дверь и взявшись за ручку, несильно толкнул. Шурупы вывались, ручка осталась в ладони, а дверь, абсолютно беззвучно приоткрылась. Он понял это по тому, как внезапный ветерок холодного воздуха дунул в лицо. Вокруг и внутри, было все также черно. Осторожно пробуя ногой пол, выставив вперед руки, как слепой потерявший трость и собаку-поводыря, он двинулся вглубь помещения. Свет звезд заполнял собою кухню квартиры. В этом небольшом, крохотном помещении, было светлее чем любом другом месте, брошенных хозяевами «апартаментов». Птица впервые сумел как следует осмотреться. Мебели почти не было, если не считать столешницу без ножек, аккуратно прислоненную к осыпавшейся стене. Чугунный рукомойник сиротливо висел на проржавевших крючьях арматуры, скособоченной под тяжестью наполнявших его кирпичей. Он наводил на мысль, что помня заветы Тамерлана, каждый уходящий из кухни – бросал в раковину кусок щебня. «Время разбрасывать камни… и время собирать их». Впрочем как раз это, уже из Библии.
Всюду валялись пожелтевшие пыльные газеты, какие-то тряпки и на подоконнике – расколотый надвое, фарфоровый заварочный чайник.
Сергей устало скинул рюкзак, постелил на пол плащ-палатку и без сил, погрузился в забытье.
Снов не было, было лишь ощущение, словно он болтается в банке с черным дегтем, ничего не видя и не слыша, руки и ноги ему, с силой и знанием экзекутора, нещадно выкручивают какие-то тени, а потом липкий деготь стал заползать в глаза. И когда уже левый глаз, словно под жалом паяльника, нестерпимо грозил лопнуть и вытечь, Птица не выдержал пытки проснулся.
Отраженный куском битого оконного стекла, в лицо бил яркий солнечный луч. Сергей попытался встать, но мышцы отозвались резкой болью – ныло и болело все тело сразу.
Тем не менее он поднялся, растер опухшее лицо и осмотрелся. Все как и вчера, та же вековая пыль, пустота и звенящая тишина.
Он не стал завтракать, место было слишком опасным, если солдаты выйдут к окраине Припяти, они наверняка обыщут пару домов поблизости. Вчера, после многокилометрового бега по лесу, в сгустившихся сумерках, выбирать не приходилось, но с наступлением дня, следовало найти укрытие получше.
Сергей забросил рюкзак на саднящие плечи, и стараясь не ступать по гремящему кирпичу, внимательно прислушиваясь, спустился на улицу.
Город-Зеро, фантасмагория возведенная в реальность. Пустые, заросшие травой улицы, пробивающиеся сквозь цемент молодые деревья. Природа брала свое, постепенно поглощая видимые следы человеческой деятельности. Сколько их, обломков великих цивилизаций, покоящихся ныне под песками Египта, в тропических лесах Америки, а болотистых джунглях Азии? Те, кто считали себя венцом творения, жрецы и пророки правители и чернь, все они давно уже, не более чем блеклый след в истории мироздания. Так и Припять, была памятником великой Империи, эпохе и людям, пытавшихся подчинить себе атом, силу – совладать с которой они так и не смогли. Это город, чудовищный свей реальностью, стал обелиском мужеству и халатности, трусости и боли, самоотверженности и бахвальству. Все смешалось в мрачном и угрюмом надгробии.
Осень окрасила город в красно-золотистые цвета, солнце играло на деревьях, пожелтевшая, выгоревшая за лето трава, густой щетиной покрывала землю, упрямо лезла сквозь потрескавшийся бетон. Холодящий ветер гулял по пустым глазницам окон, пробегая дома сквозняками и вырываясь с противоположных их сторон, на улицу.
Улицы были безлико-пусты, дозиметр жалобно попискивал, выдавая допустимые нормы излучения, но Сергея вот уже с полчаса не покидало ощущение, что он в городе не один. Каждый раз, когда он спиною ловил на себе чье-то неприятное внимание, Птица оборачивался, но никого не замечал. Остановившись возле заброшенного магазина, он нагнулся, чтобы завязать шнурок. Склонившись над ботинком, он поправил узел и незаметно, одной рукой, вытащил из за пояса пистолет. Закрывая собой оружие, Сокольских снял «Макаров» с предохранителя и аккуратно передернул затвор. С металлическим лязгом, щелкнув, патрон занял в стволе свое место. Сергей резко обернулся, - метрах в пятнадцати от него, на раскуроченном остове светофора, сидела ворона.
С какой то нехорошей внимательностью, она наблюдала за его действиями. Сокольских ругнулся, поставил «ПМ» на предохранитель и спрятал оружие под куртку.
Миновав переулок, он прошел до конца квартала, и решил наконец остановиться для отдыха. Посмотрев по сторонам, он выбрал серую девятиэтажку, стекла в доме были почти целы, само здание примыкало торцом к площади, так, что из его окон неплохо просматривалась близлежащая местность.
Сергей подошел к подъезду, козырек был еще цел, но кое где уже обнажились прутья арматуры, цемент высыпался и недалек был тот час, когда вся конструкция обвалится на такие же, раскрошившиеся ступеньки. Птица уж взялся рукой за приоткрытую дверь, как вдруг, лопатки ему обжог чей-то слишком осмысленный взор. Дернувшись, словно от удара током, он стремительно развернулся выискивая обладателя глаз, но в давящей тишине улицы, никого не увидел. Зайдя в подъезд, Сокольских осторожно прикрыл за собой дверь. В подъезде было темно, пыльные стекла с мутными разводами дождя, скупо пропускали солнечный свет, рассеивая его по лестничным пролетам и выщербленной штукатурке стен. Сергей подождал с минуту, и уже было собрался шагнуть наверх, как вдруг ему показалось, что он услышал какой-то шорох. Замерев на месте, он прислушался. Где-то, несколькими этажами выше, что то скреблось и шуршало. Птица медленно снял рюкзак, тихо расстегнул его, и отыскал среди вещей - портянки. Достав оба лоскута казенной материи, он перемотал ими подошвы ботинок, и вытащив пистолет, стал подниматься по лестнице. Мягко шагая по ступенькам, он беззвучно добрался до третьего этажа. Источник звуков определенно находился на этой площадке. Прижав оружие к бедру, так чтобы его нельзя было бы внезапно выбить (чем обычно страдают герои в кино), Сергей осторожно, держась от стены на почтительном расстоянии – выглянул. Сперва, он не понял откуда исходит шум, но зрительно уловив движение, рассмотрел наконец тошнотворно открывшуюся картину. В раскрытом зеве мусоропровода, на давно сгнивших отходах, лежала большая коричневая крыса. Внутренности, блестящей бурой массой вывались из разорванного живота, длинный лысый хвост, свесившись вниз, неприятно покачивался под изредка дергавшимся телом. А над нею, сидела отвратительного вида животное, деловито обгрызавшее оторванную крысиную голову. Сергей почувствовал в животе сильнейший спазм и облокотился на стену, чтобы его желудок не вывернуло наизнанку.
Копошащаяся тварь, была огромным черным «крысакОм». Сокольских слышал о них, его бывший сосед, хмурый алкоголик Леха Зубарев, в прошлом – моряк дальнего плавания, рассказывал – «от крыс, на корабле, покоя никакого нет. То груз попортят, то какую-нибудь из них в электрике замкнет, то еще чего. И главное, чем их зараз не травишь, какие только гадости не сыпешь, - ни что не берет. Потому что крысы – самые умные создания на планете., сразу после человека.» Тут Леха поднимал палец, делал паузу и многозначительно говорил – «Но один способ есть, его еще с времен Колумба используют. Смысл в чем, - отлавливают несколько крыс, из них выбирают штук пять самых здоровых, и сажают в закрытую металлическую бочку. Через неделю, озверев от голода, эти твари начинают пожирать друг друга. Остается самая сильная, самая матерая и самая злая особь. После этого, спустя еще неделю, ей в бочку подкидывают новых товарок. Она, гадина, их сразу же убивает и есть. Собственно все. После этого, железный резервуар относят в трюм и там открывают. Отныне, выпущенный «крысак» (а это теперь именно он), отличающийся от собратьев большими размерами и жутко красными глазами, ничего кроме своих сородичей не жрет. Крысы чуют его, и боятся до ужаса, но за месяц, он люто, под корень, выводит все их хвостатое племя. Потом, конечно, по приходу в порт, новые набегут и размножатся, но какое то время на судне царят тишь да благодать.»
Крысак не обращал на Сергея никакого внимания, продолжая копошиться у растерзанного тело сородича. Размером он был, пожалуй с хорошо откормленного кота, все его тело покрывала жесткая черная шерсть, отмеченная широкими подпалинами и гноящимися ранами. Длинный хвост, твердый как хорошая палка, периодически стукался о крышку мусоропровода, отчего по подъезду разносился глухой металлический звук. Сокольских, сдерживая рвоту, шагнул к отвратительной твари и футбольным ударом, с силой, ударил по открытому ковшу мусоросборника. Крышка, издала протяжный скрип, гулко захлопнулась, - отправив в недолгий полет по трубе кучу гнили вместе с обедающим крысиным хищником. Что-то скрежетнуло, стукнуло когтями, а потом внизу, видимо в подвале, раздался глухой шлепок.
Спустя минуту, подвал внизу заходил ходуном, словно мамонт запертый в каменной клаке канализации, решил проверить на прочность стены дома. Гул прокатился по подъезду, заставив тонко завибрировать оконные стекла, потом раздался удар, от которого в парадной распахнулись дверцы почтовых ящиков, потом еще один… и все стихло. Обомлевший Сергей постоял еще какое-то время, не в силах пошелохнуться, а потом – бегом взлетел сразу на четыре пролета вверх. Отдышавшись, он достал пачку сигарет и нервно закурил.
- Вот ведь хренотень какая! Нечего было пинать что попало… С одной стороны, ему хотелось немедленно покинуть этот странный дом, а с другой, - спускаться вниз, к двери подъезда после случившегося, было не в радость.
В конце концов, какая разница, этот дом или другой.. да и мало ли что там громыхнуло внизу, не факт что соседние дома лучше. Птица выкурил еще одну сигарету, аккуратно сдул пепел с подоконника и достал из рюкзака аптечку. Вынув новенький стетоскоп, он приложил его к квартирной двери и внимательно прислушался. Проходили минуты, но ничего кроме ритмичного стука своего сердца, он не услышал. Сергей достал медицинский шприц, набрал в него машинное масло и несколько раз впрыснул в содержимое пыльного замка. Подождав несколько минут, пока маслянистая субстанция проникнет во все щели проржавевшего механизма, Птица извлек на свет полотно лобзика и засунул в ключевую щель советского запОра. Поджав зазубренной полоской стали необходимые штыри, он кончиком боевого ножа, покрутил цилиндрик замка по часовой стрелке. Потом еще несколько раз подвигал зубастым полотном, пытаясь угадать расположение штифтов, и с пятой попытки, нож провернул силуминовый сплав советской индустрии. Замок сухо щелкнул в два оборота, и дверь открылась.
Сей трюк, ему в свое время демонстрировал одногруппник по ПТУ Толя Чагин, когда они, будучи еще пацанами, сбежав с занятий – открыли ради смеха, квартиру трудовика. Для Сергея тот случай так и остался хохмой, а вот его приятель в дальнейшем, успешно колупал квартиры мирных граждан, заработав за семь лет подобной жизни, три срока и определенный авторитет в тюремном мире. Спустя месяц после очередной «отсидки», Толя вскрыл квартиру одного удачливого бизнесмена, в надежде поживится скопленным барахлишком, но к своему сожалению, жестоко просчитался. Хозяин, все это время таившийся за дверью, доблестно встретил непрошенного гостя выстрелом в упор из охотничьего ружья двенадцатого калибра. Получив в живот усиленный заряд картечи, Чагин отлетел к противоположной стене лестничной площадки, и мучительно скребя руками по мазайке пола, умер еще до приезда «скорой». На этом эпизоде, жизнь и биография квартирного вора Анатолия Чагина, окончательно завершилась
Тем не менее, наука Толика пошла впрок, и Птица медленно вошел в прихожую. Нет, он не боялся встретить тут прописанных жильцов, однако на освободившейся жилплощади мог обосноваться кто-нибудь похуже. Сергей еще не знал местных обитателей, но уже в полной мере ощутил зловещее дыхание Зоны.
Сергей обошел квартиру и никого не обнаружив, вернулся на площадку. Он аккуратно выкрутил из под потолка две сгоревшие лампочки и завернув их в тряпку, разбил рукояткой «Макарова». Получившиеся осколки, он обильно рассыпал по всей лестничной клетке, сдобрив стекло, пылью толченого перца. Хруст, который издает данная, импровизированная сигнализация, очень хорошо слышен даже на приличном расстоянии. Будучи же, усиленная акустикой подъезда, она надежно бы предупредила Сергея о непрошенных гостях. Черный перец не только отбивал нюх, но в совокупности с режущими осколками, попав в рану, причинял сильнейшую боль любому живому существу, если конечно это существо не было обладателем хороших, кирзовых сапог.
После этого, он закрыл изнутри входную дверь и найденным на кухне топором, намертво заклинил ее снизу, вогнав до упора острие, в горизонтальную щель между порогом и дверью.
Солнце уже подплывало к горизонту, и когда Сокольских закончил трапезу, вся зона окрасилась багровым заревом осеннего заката. Выкурив сигарету и закончив прием пищи стаканом чая, Сергей прикинул свои дальнейшие планы. Изначально, в них не входило посещение Припяти, он собирался лишь войти в саму Зону и провести «рекогносцировку». Однако разведка затянулась, более того, «на хвосте» у него висел растревоженный улей солдат, жаждущих выловить «нарушителя» и пустить ему кровь. Ситуация была патовой. С одной стороны, оставаться в зоне было опасно, оны Сергей не знал, и то что он до сих пор не угодил в какую-нибудь пакость, или не схватил запредельную дозу облучения, было просто удачей. Но и назад ходу не было, по крайней мере, по той дороге, которой он сюда пришел. А других дорог, Сокольских не знал.
Устало привалившись спиной к кухонной стене, Сергей стал задумчиво вычищать ножом грязь из под ногтей. Сколько нужно времени, чтобы армейцы, наконец успокоились? Сутки? Неделя? Или месяц? Запасов провизии оставалось дня на три, максимум – четыре. А дальше аут. За мутным стеклом окна послышался отдаленный гул, столь знакомый ему по Таджикистану. Птица прислушался, а потом, вскочив на подоконник, приоткрыл форточку. Высоко в небе, над окраинами города, шла вертушка. Расстояние было большим, но все же по блеснувшему в последних лучах солнца, силуэту, Сергей узнал боевой вертолет Ми-24.
Бронированная кабина с фонарем из оргстекла, дублирование всех жизненно важных агрегатов, ракетное вооружение и 30-мм пушечная установка ГШ-30. Экипаж состоит из пилота и штурмана оператора, грузовой отсек легко вмещает восемь десантников или до полутора тысяч кило груза. «Крокодил», как называли на жаргоне Ми-24, успел засветится во многих локальных конфликтах второй половины двадцатого века. Это были и Юго-Восточная Азия, Индокитай, Ближний Восток, Африка и конечно, Афганистан. За «речкой», в Афгане, вертушка показала себя особенно эффективно, долбя душманские аулы и караваны моджахедов. До тех пор, пока с 84 года, исключительно из гуманизма и человеколюбия, американские военные советники, ни начали поставлять пуштунам ПЗРК «Стингер». Потом за каждый перехваченный с караваном ракетный комплекс, страна стала вручать солдатам ордена, Александр Разенбаум написал свою печально-знаменитую песню «Черный тюльпан», а в Союз десятками пошли гробы летчиков-пилотов, но все это было уже потом…
- Круто! Значит у них еще и авиация задействована. Сергей сосредоточенно выпускал клубы сигаретного дыма. Вряд-ли по мою душу, но Зона стало быть объект серьезный. Впрочем, это и раньше было ясно, одно странно, - складывается ощущение, что не зону охраняют от внешнего мира, а мир от зоны.
Спустя час, с улицы донесся громкий скрежет, словно огромную ржавую заводскую трубу, кто-то закручивал в гигантский узел. Задремавший было Птица, вздрогнул, и осторожно встав на подоконник, вновь высунулся в узкую щель форточки.
Обманчивая тишина властвовала на улицах города, лишь изредка налетал осенний ветер и тогда, многочисленные деревья начинали уныло поскрипывать под его напором. Тем не менее, на площади, Сергей уловил какое-то движение. До рези в глазах, он вглядевшись в вечерние сумерки, рассмотрел неясную фигуру. Двигаясь медленной, дерганой походкой, фигура пересекла скверик напротив дома, откуда за ней наблюдал Сокольских, и постояв с минуту, стала удаляться в сторону соседней улицы. Сергей резко соскочил с подоконника, бросился к рюкзак и вытащив видеокамеру с функцией ночной съемки, вновь занял прежнюю позицию у окна. К его глубокому сожалению, на площади никого уж не было. Загадочное существо бесследно растворилось на просторах Припятских трущоб. Птица разочарованно оторвался от окна и спрыгнул на пол. Делать было откровенно нечего, и он устроившись поудобнее, решил вздремнуть. Привычно развернув на полу плащ-палатку, Сергей пристроил под голову рюкзак и зарыл глаза. Сна долго не было, в висках постукивала неприятная дробь, сердце от чего-то сжалось в комок и тревожно ухало, словно сонар подводной субмарины, в преддверье проходящего над ей эсминца. Где-то, очень далеко, ухнул выстрел. Затем захлебываясь, затрещали сразу несколько автоматов, через несколько секунд что-то громыхнуло и звуки стихли. Перевернувшись на другой бок, он попытался устроиться поудобней, и наконец сомкнул глаза. Зона жила своею, непонятной человеческому разуму жизнью, а все что Сокольских мог сейчас поделать, так это провалиться в спасительное забытье. Утро вечера мудренее.
Ему снился Таджикистан. Все то, что он старался забыть на протяжении своей послеармейской жизни, благодаря зоне, проступило и вспомнилось особенно ярко, как никогда прежде…
Седеющий от солнца и времени кишлак. На пересечении двух дорог, особенно важных в этом горном районе, расположился российский миротворческий блок-пост. Куцый рынок, - центр местной цивилизации, устало притих под раскаленным полуденным солнцем. БэТээР, приткнувшийся на одной из узких улочек кишлака, плавился от сумасшедшей температуры.
- Охренеть! Младший сержант Кузьмин, ошалело уставился в металлический потолок бронемашины. - На кой ляд нас сюда загнали? Всю жизнь на броне ездили и ничего, а теперь как шпроты в банке, в отсеке тремся… Десять минут назад, замкомвзвода, пинками загнал их в десантный отсек БТРа, пообещав открутить головы тем, кто высунется наружу. Тем не менее, двое «стариков», распахнули настежь все имеющиеся люки, но и это не помогало. Голова гудела от дикого пекла, до железа обшивки нельзя было дотронуться, так как металл оставлял на теле самые натуральные волдыри и ожоги. Бойцам было тесно, на всех надеты шестнадцатикилограммовые бронники, стволы автоматов постоянно цеплялись за все выступающие внутренности бронетранспортера, в горле скребло от жажды, а гуляющий сухой ветер заносил лишь пыль, да острый, как бритва, песок.
В районе участились снайперские подстрелы военнослужащих, - били издалека, как по колоннам, так и по одиночным машинам. Нескольких бойцов уже «сняли», так как расположившаяся на «броне» солдатская братва, представляла из себя отличную групповую мишень. По округе уже вовсю рыскала батальонная разведка, - «бэтмэны» (прозванная так за характерный символ, - летучую мышь), но пока безрезультатно. А поскольку наличие гранатометов и фугасов на вооружении противника, давно уже не было зафиксировано, пришла директива свыше – при движении на опасным участках, бойцов прятать внутрь техники. Воизбежание.
Отправиться должны были еще пять минут назад, но время шло а командир не появлялся. Разомлев от жары, Птица уронил голову на грудь, но тут же получил ощутимый тычок соседа, - Грабли подбери, салага… расселсямдя
, как король на именинах… Сергей уже собирался огрызнуться, как вдруг «дедушка», скрытый по пояс прямоугольником люка, неожиданно дернулся и пронзительно крикнул, - Мать твою!! И тот час же, в соседний распахнутый люк, влетела ручная граната. ЭРГэДэшка, стукнулась о плечо Серегиного соседа и закатилась под десантное сидение. Туда, где в изобилии были свалены выстрелы от РПГ и подствольных ВОГов. Дальнейшее, Сокольских запомнил по секундам, хотя секунда слишком большая величина для развернувшихся событий. – Атас пацаны! Бойцы ринулись во все свободные выходы. Если бы БТР стоял не у стены, то спастись бы удалось, наверное всем. Но приткнувшись левым боком к каменной кладке ограды, он ограничивал солдат только правым выходом распахнутых вбок и вниз бронированных створок. И тем не менее, экипаж и десант показали чудеса боевой эвакуации, многократно перекрыв положенные уставом нормы и поправ все законы человеческой физики.
Первым в верхнем люке мелькнули ноги того самого «дедушки», что подал клич к опасности. Только сверкнули подковы его ботинок, как в освободившееся пространство, уже наполовину втиснулся второй боец. В откинуты двери основного входа-выхода, ломанулись сразу двое, пробкой вылетев на каменистую землю улицы. Еще один, застряв на секунду, перевалился через правый боковой створ десанта. Один из «молодых», не чая уже спастись, протиснувшись, сиганул за сидение механика-водителя, покинувшего, кстати, машину сразу после зловещего крика. Паренек-«душара», обхватил голову руками и тонко закричал. И тогда, Серега понял, что пришел конец. Есть такая детская игра, когда среди шести участников ставят пять стульев, и по хлопку ведущего, каждый из играющих должен занять свой стул. Оставшийся без оного – выбывает. Вот и Сокольских сейчас, тоже вроде «выбыл», не успев покинуть бронетранспортер в драгоценные миллисекунды времени. Песок мировых часов на миг остановил свое неумолимое паденье, и жизнь планеты замерла, перед обреченно обомлевшим Сергеем. Впрочем, он был не один. Вместе с нм, также опоздал на выход к жизни, Костя Шухарев, он же – задиристый черпак «Шухер». Закрепленная на броннике каска, не пустила его в узкое отверстие верхнего люка, и он только что, брякнулся обратно на пол, больно ударившись коленной чашечкой об острый угол скамьи. Говорят, что перед смертью, проносится вся жизнь, но в то мгновенье, Сергей лишь успел подумать – Как же все это глупо…
Никто и никогда не узнал, о чем подумал тогда Костя Шухарев, всегда особенно жестоко задиравший молодых бойцов, и являвшийся головной болью офицеров батальона, но в последний миг, он молниеносно сунул руку под скамью и исхитрившись, ухватил гранату, выдернув ее из под металлических уголков и стоек, и сунул ее под свое тело. Вспышки Сергей не видел, но грохотом разорвавшим голову изнутри, его впечатало в стенку «восьмидесятого» БэТэРа и он, в кровь разбив висок, потерял сознание.
Вобщем-то, маломощная граната РГД-5, дающая разлет осколков не более 25 метров (преимущественно вверх), в узком пространстве БТРа сработала как Ф1. Сергея спасло лишь то, что открытые люки вывели часть ударной волны наружу, чудом не произошла детонация боеприпасов и Сокольских «отделался» сильной контузией, с многочисленными поверхностными ушибами. Тем не менее, после госпиталя, он остался в «строю», а уехав на дембель, еще год ставил свечки в Божьем храме, за себя… и за «Шухера». Шухарева вытащили мертвым, его не спас бронежилет. Вмятые титановые пластины, лепестками вошли в живот. Руки, ноги и шея превратились в дырявое месиво из клочьев окровавленной формы, только лишь лицо осталось совсем нетронутым, не считая маленькой дырочки у виска, куда вошел один из многочисленных осколков. Через несколько дней, вслед за похоронкой, посмертно награжденный орденом Мужества, Константин Шухарев уехал в цинковом гробу на свою малую родину, - Малоярославец.
Сергей проснулся в холодном поту. Одежда была мокрой тело ощутимо колотил озноб. Он выдохнул, вытер со лба проступившие капли и замер, так и не встряхнув пальцы от противно-холодной влаги. В метре от него, стоял Шухер. Тот самый бывший сослуживец, спасший некогда, ему – Птице, жизнь. Ценой собственной смерти.
Шухарев стоял, просто наблюдая за Сергеем, не делая никаких попыток ни заговорить, ни приблизиться. Черпак Костя, был таким же, каким его и запомнил Сокольских, перед тем, как закрыл собою гранату.
Кирзовые сапоги с коротким голенищем, афганка-мабута – выцветшая форма песчаного цвета и солдатская кепка, лихо ушитая и отпаренная в идеальную форму «таблетки». Бронник – вылинявший, с оттопыренным клапаном кармана, местами ободранный и зашитый. Даже надпись сделанная хлоркой, все также белела на не застегнутой лямке – «К.Шухарев. 3 рота». Почему-то, именно эта надпись, метившая бронник именем владельца, заставила Сергея, не усомниться в реальности происходящего.
С минуту они смотрели друг на друга, Шухарев и Сокольских, прежде чем Птица, наконец, не выдержал и ни спросил – «Шухер… это действительно ты??» Мертвый пограничник ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на него, и лишь через несколько секунд – кивнул.
- Но… ты же… как? Сергей не знал что спросить, слова метались по нёбу, пересыпались в горле песком, и задать какой-либо вопрос не получалось. Он не испытывал страха, это в кино восставшие из могил упыри бросаются на людей, в желании напиться свежей крови. Сейчас же, перед ним стоял солдат, которым он был ранее хорошо знаком. Были между ними и конфликты, заканчившиеся потасовками, пока ни схлопотавший несколько раз по лицу, Шухарев, ни признал в Сокольских «правильного пацана».
Константин, не отводя от него взгляда, медленно попятился к двери, после чего не спеша повернул к ней голову, и застыл, словно прислушиваясь. Сначала ничего не происходило, но затем на лестничной клетке, послышался характерный треск лопающихся стеклянных осколков. Некто, походкой орангутанга, подходил к входной двери квартиры, в которой на данный момент «ночевал» Сергей.
И вот тогда Птица, по-настоящему испугался. Ноги приросли к полу, в животе родилась нехорошая дурнота. Отчего-то, ему вспомнилась сказка о «Нильсе», что в одночасье стал крошечным лилипутом и улетел путешествовать с гусями. Сергею тоже захотелось уменьшится до размеров блохи, забиться в какую-нибудь темную щель, подальше от того нечеловеческого создания, что впечатывало чугунные шаги по ту сторону квартиры. Когда его слух наполнился зловещим скрежетом огромных когтей, располосовавших дешевый дерматин дверной обшивки, Птица попятился и взяв обеими руками пистолет, направил его в чернеющий проем прихожей.
В это же время, Шухер неторопливо обернулся и отрицательно покачал Сергею головой, после чего, не спеша шагнул в сторону двери.
Сокольских мог поклясться, что его бывший сослуживец только что стоявший в коридоре, вдруг растворился в двери, словно прошел ее насквозь, как будто просто не заметив преграды. На лестничной клетке, сперва стояла тишина, а потом стены подъезда заскрипели от ударов неведомой лапы. Существо раздраженно хлестало когтями кирпичную кладку, и так продолжалось еще некоторое время, прежде чем тяжелые шаги не стали удаляться вниз по лестнице.
Сергей бросился к окну и успел увидеть, как в ночных сумерках, на улицу вылетел огромный бесформенный шар, из которого то и дело вырывались сгустки черных лап, агрессивно распарывающих перед собою пустой воздух. Жутковатое создание пыталось нагнать невидимого противника, и в погоне за ним, постепенно удалялось прочь, пока окончательно не растворилась в темноте городских улиц.
Сокольских била крупная дрожь, нервно оглядевшись, он спешно собрал свои вещи, однако предпринять что-либо еще, так и не решился. Оставаться в квартире было страшно, но еще страшнее было выходить на ночной воздух города-призрака, какое из двух зол меньшее, он определит так и не смог.
Может быть прошел час, может быть меньше, когда в прихожей, так же внезапно, материализовался Шухарев. Он снова не произнес ни единой фразы, а все также молча, продолжал разглядывать Сергея. Шухер неопределенно, как китайский болванчик, деревянно покачал головой и вдруг, сделал призывающий жест, - «мол, иди за мной». Серега хотел было что-то спросить, но пограничник шагнув в дверную коробку, уже пропал из вида. Торопливо подхватив рюкзак, Птица бросился за ним. Поднатужившись, он вырвал из под двери топор, несколько раз щелкнул замком и выскочил на площадку. Константин медленно, беззвучно спускался вниз по лестнице, хотя как подумалось Сергею, Шухер мог бы без проблем пройти хоть сквозь стену дома и выпасть с седьмого этажа во двор, без вредных для себя последствий. Вероятно, Шухарев хотел чтобы бывший однополчанин не терял его из виду, и поэтому сейчас ногами, пересчитывал бетон ступенек. Мимоходом, в синем свете фонаря, Птица разглядел несколько распаханных до кирпича полос на штукатурке, автоматически отметив, что у обладателя недюжей силы, минимум шесть пальцев на каждой из клешней. Шесть борозд, вкривь и вкось расчерчивали стены, с седьмого по первый этажи. Входная дверь парадного, была оторвана, - перескочив через нее, Сергей вылетел на улицу и бросился догонять размеренно идущего мертвеца Костю. Душа или тело которого, сейчас перенеслось в неведомое измерение, известное как – Зона.
Трудно сказать, как долго они шли, - впереди уверенный силуэт Шухарева, а за ним по пятам, стараясь не отстать ни на шаг, - Сокольских. Сперва шали по тротуару улиц, сворачивая в подворотни чернеющих домов, несколько раз проводник Сергея, делал замысловатые петли, вокруг казалось бы, пустого и открытого места, а потом и вовсе свернул в высокую, суxую осеннюю траву.
Птица замер, вспомнив наставления Афганца-Николая – «С асфальта не сходить!» Возможность разом огрести нешуточную дозу радиации, была слишком высока, и он засомневался. Но то, что было Шухером, словно не замечая этого, упрямо двигалось по полю, выписывая замысловатые восьмерки и крюки. Так сапер с миноискателем, идет по заминированной местности, руководствуясь по спасительному писку наушников, он уверенно обходит все смертельные ловушки и сюрпризы. Поколебавшись, Сергей бросился за Шухаревым, и срезая одному лишь ему, Константину, какой-то хитрый путь, они под светом вышедшей луны, оказались на широком пятачке, окруженным редким кольцом разрушенных пятиэтажек. Судя по планировке, до окраины города осталось совсем немного, но Шухарев внезапно остановился, и посмотрел куда-то далеко, за спину Сергею. Тот нервно оглянулся и ничего не увидев, спросил – «Что?» Костя Шухарев постоял, а потом его лицо, все это время не выражавшее никаких эмоций, бесстрастное лицо умершего человека, вдруг дернулось, по всей фигуре пробежала рябь, и у его правого виска, Птица разглядел черную зияющую точку, которой раньше не было. Шухер, словно плохо смазанный механизм, поднял руку, согнул ее в локте и махнул куда-то вдаль, продолжая смотреть в глаза сослуживцу.
- Идти? Туда? Шухарев кивнул и согнувшись словно старик, зашагал обратно, в направлении, откуда несколько минут назад они и пришли. Сокольских, не отрываясь, смотрел ему в спину, а затем, как во сне, постепенно прибавляя шаг, побежал в указанном ему направлении. Миновав открытое место и удалившись на почтительное расстояние, он оглянулся. В свете, не по-осеннему большой и яркой луны, Птица рассмотрел удалявшийся силуэт Кости Шухарева. Тот уже почти достиг торчавших черными коробками, домов, как ему навстречу вывалилось давешнее существо, издали похожее на косматый бульдозер, с двумя клешням по бесформенным бокам. На этот раз оно не ринулось к солдату, норовя порвать и раскромсать неведомо как, улизнувшую в прошлый раз добычу. Нет, тварь привела с собой тех, кому, похоже это было действительно под силу. Неясные мутные контуры расчертили воздух вокруг Шухера, и зыбкие тени, рваными тряпками завертелись вокруг, разом согнувшегося Костика. Тем не менее, он упрямо двигался вперед, - было слишком далеко, чтоб четко разглядеть происходившие события, но Сергею показалось, что мельтешащие фигуры, отрывают от пограничника клочья сизого тумана, отчего раз за разом, Шухарев становился все тоньше и прозрачнее. Сокольских так и не узнал, чем кончилось трагическое действо, луна скрылась за набежавшей паклей туч, и зона погрузилась во тьму.
Птица бежал по грязному асфальту, рискуя навернуться в темноте на разнородный хлам препятствий, торопясь выскочить за городскую черту Припяти. Минут за десять он пролетел пригородную зону, мелькнули разрушенные остовы домов, и вот уже его ноги заскользили по мокрой от тумана, траве.
На одном дыхании, он миновал поле, отделявшее лес от города атомщиков, и лишь оказавшись среди молчаливых Копьев сосен и елей, без сил повалился на холодную землю. За ним никто не гнался, его не встретила у опушки засада солдат, он был жив, не облучен и не покалечен. Но тем не менее, разучившийся плакать еще много лет назад, Серега, лежал обхватив голову руками, беззвучно трясясь от накатившей на него боли и тоски, причина которой, хранилась раньше глубоко под скорлупой сердца. И в один короткий миг, она обнажилась перед безликим и ядовитым дыханием Зоны.
Заместителю УВД г. Малоярославец, п-ку Скобареву Д.О.
От участкового инспектора Кировского района ст. л-та Бестужева В.А.
Рапорт
Настоящим сообщаю, что на ведомственной мне территории Кировского района, вчера, 16 октября 2005 г., на городском кладбище, неизвестными лицами, в ночное время, была варварски изувечен могила героя-пограничника Шухарева К.Т. Элементы гранитного памятника частично расколоты, металлическая ограда погнута и свалена на землю, на самой же могиле, земля многократно перекопана и изрыта.
По выдвинутой, предварительно версии:
а) акт вандализма произведен одной из сатанинствующих сект или находящихся в состоянии сильного алкогольного опьянения, несовершеннолетними гражданами, фамилии которых, часто фигурируют в протоколах задержания, ст. «хулиганство», нашего города.
б) осквернение могилы, могло быть произведено в целях наживы, которой предположительно являются – «орден Мужества» и личные вещи солдата-пограничника, представляющие определенную ценность для мародеров.
Резолюция: Приказываю: согласно штату, провести дежурный план оперативно-розыскных мероприятий. Учитывая широкий общественный резонанс, вызванный данным происшествием, об исполнении и результатах, доложить лично.
Подпись: Полковник Скобарев.
» Читать продолжение
