Итак, - думал Сергей, нужно перекантоваться три ночи, - сегодня, завтра и с пятницы на субботу. на вокзал идти не стоит, во-первых там больше всего милиции, будут задавать вопросы, а во-вторых все равно выгонят, так как зал ожидания на ночь закрывают. Если останавливаться, - то у "частников". Но сначала, пожалуй стоит основательно подкрепиться.
Небо заволокла серая пелена, осенние деревья тревожно шелестели листвой, рваные облака на бегу латали просветы, а землю просеивал моросящий дождь. На городской площади хлопали тентом каркасные платки продавцов, рябью шевелились растущие ужи, где-то из хриплого динамика магнитофона пел "Таркан".

Рядом с Сергеем уселась бродячая собака, один глаз гноился, но второй смотрел вполне бодро, да облезлый хвост в сыром воздухе, приветливо выписывал восьмерки. Птица поглубже натянул капюшон куртки, встал отряхиваясь от дождевых капель, и бросил псу недоеденный чебурек. "Питайся брат, раз в день горячая пища необходима!" - назидательно произнес он, глядя как пёс тотчас подхватил угощение.
В ходе недолгих опросов, стоя в очереди, Сокольских удалось выяснить следующее.
Комнаты в городе сдают многие, но судя по всему, ему оптимально подходила семья железнодорожника, живущая в частном секторе на достаточном удалении от центра города.

Это только кажется, что никто не обращает на тебя внимание и никому нет дела, - чужой человек в небольшом городе сразу на виду, все тебя видят и всё примечают. А спустя некоторое время, неожиданно появляется какой-нить экипаж ППС, и спрашивает у тебя документы.

Спустя час, Сергей вполне удачно договорился с хозяевами о комнате и решив лишний раз не шастать по улицам, оплатил трое суток постоя и расположился на отдых.
Делать было откровенно нечего, поэтому почти сутки он проспал, набираясь сил, в остальное время еще раз проверил снаряжение, а потом просто стал бесцельно ходить по комнате и разглядывать пятна на старых обоях.

К вечеру пятницы, он обнаружил, что запас сигарет заметно иссяк, к тому же надо было докупить кое что из продовольствия. решив заодно размять мышцы и подышать воздухом, Сергей принял решение отправится в ближайшую круглосуточную палатку.
Чтобы не будить заснувших хозяев, он аккуратно прикрыл дверь, - ключи покоящиеся в тяжелом металлическом цилиндре, Птица подумав сунул в карман. Замком скрежетать не хотелось, а в порядочности обитателей дома, он не сомневался.
Сокольских натянул поглубже капюшон, и старясь не скрипеть калиткой, вышел на улицу.
Дождь не прекращавшийся за это время ни на час, продолжал дробно барабанить по жестяной крыше крыльца, где-то брехали осипшие собаки, да на ветру раскачивалась цепь белых, подуставших фонарей.

Сергей шел вдоль железнодорожной насыпи, - слева, в ночном свете лакировано блестели мокрые шпалы, справа тянулись разномастные гаражи. самый высокий из которых, венчал остов ржавых Жигулей.
Спустя минут пятнадцать, кроссовки начали жалобно хлюпать и Сокольских, матерясь, взял поближе к гаражам, где земля было посуше и темней. Свет железнодорожных фонарей слишком хорошо освещал насыпь, и вздумай он идти по ней, его одинокий силуэт выделялся бы за сотню верст.

По соображениям Птицы, до заветной палатки оставалось еще минут десять, как вдруг он услышал разговор. Видимо кто-то, до этого говоривший тихо, неожиданно повысил тон, половина услышанной фразы прозвучала зло и пронзительно - "Ленок, не борзей!" глухо звякнуло металлом, потом кто-то шумно выдохнул, - по ту сторону автомобильного бокса, явно разворачивались какие-то недобрые события. Сокольских разобрал чей-то женский голос, который без конца обрывался на полуслове, периодически что-то шуршало и перекатывалось.

- "Подсоби же!" - владелец первого голоса обратился к кому-то еще. Чавкнула автомобильная дверца, возня за гаражом усилилась. Сергей медленно пошел дальше, - вмешиваться в происходившее он явно не хотел, хоть и чувствовал себя сейчас
унизительно.
- "Да помогите же кто ни будь!!" - неожиданно громко закричала женщина, буквально прорыдав последние слова.
Сергей беспомощно замер. В нем боролись противоречивые чувства, меньше всего он хотел сейчас попасть в какую-нибудь сомнительную историю. Но злобный смех по ту сторону событий, внезапно подстегнул его, и сжав в кулаке стальной цилиндр с ключами, он влез в узкую щель гаражного ряда.

Стоявшая "Вольво" освещала фарами молодую женщину, на которой сидел коротко стриженный крепыш и пытался выкрутить ей руки. Рядом суетился долговязый приятель, не зная с какого бока лучше зайти и помочь сопящему здоровяку. Длинная юбка была задрана выше колен и ноги в осенних сапогах, беспомощно елозили по черной сырой листве.
Птица не стал кричать и взывать о совести, надеясь привлечь их внимание, он знал, что если останется лицом к лицу с этими двумя парнями, шансов у него не будет. Вместо этого, он с разбегу прыгнул на спину крепко сложенного бугая, и ударил его кулаком с ключами по выбритому рыжему затылку.

Тяжелый цилиндр с лежащими в нем ключами, - прихваченный в свое время хозяйственным железнодорожником с проходной родного депо, со страшной силой обрушился на голову здоровяка. Бывший боксер, неоднократный чемпион области, а ныне старший сержант патрульно-постовой службы "не при исполнении" Михаил Бобков, ухнул и обмяк, грузно завалившись на женщину. Он только что проиграл первый, и свой последний в жизни раунд. Однако его приятель, несмотря на внешнюю нескладность, среагировал мгновенно и вскочившего Птицу встретил удар в солнечное сплетение...

...На кафельном полу сортира, арамвирской учебной роты, лежал молодой боец, месяц назад призванный на службу Родине в пограничные войска. Перед его глазами плыли красные круги, воздух в один миг испарившийся из вселенной, не поступал в лёгкие, сжавшиеся в булавочную головку от удара кирзового сапога. Вошедший сержант, бегло посмотрел на ни в чем не бывало умывавшихся "дедов" и присел рядом с лежащим парнем.
"Что Сокольских, дЫхало простудил?" - дежурно поинтересовался контрактник с тремя лычками на погонах. "Ндааа", он посмотрел на дышавшего, как водяная помпа Сергея, и указав на старослужащих, спросил - "Это они тебя так?" Отслужившие по полтора года солдаты, словно не слыша, продолжали плескаться у кранов. Сергей не ответил, лишь только дышать стал чуть медленнее. "А ну-ка встааать!!!" - рявкнул сержант и пнул мыском берца, Сокольских в плечо. "Душара", как называли молодых солдат, держась за стенку, с трудом поднялся и с ненавистью посмотрел на контрактника. "Пошли!" - совершенно спокойным голосом произнес тот, и не оборачиваясь вышел из туалета.
Яркий солнечный свет бился сквозь огромное стекло и хромыми зайчиками, плясал на стенах "ленинской комнаты".

Сержант сидел на стуле, закинув ногу на ногу и пальцами левой руки, раскручивал солдатский жетон на гранулированной металлической цепочке. - "Запомни, Сокольских, мамки тут нету, сопли тебе вытирать никто не будет! Если ты, желторотый, думаешь что это дедовщина, то нет. Ты еще ни хрена дедовщины не видел." И оторвав равнодушный взгляд от окна, внимательно посмотрел на Сергея. Тот угрюмо стоял перед сержантом и разглядывал свои большие, не по размеру "кирзачи". "Залупнуться решил? А силенок то хватит? Ты, обморок, сперва в зеркало на себя погляди, а потом решишь - "летать" тебе, или поперёк традиций что-то вякать". Птица, поведя худыми плечами, неопределенно мотнул головой, но ничего не ответил. "В армии правило простое - если боишься, не говори. А если сказал - не бойся! Раз рыпнулся - так кушай! Теперь тебя каждый день будут в дыхалку прессовать, пока не сломаешься... или пока не надоест." За окном дробно прошагал строй, послышался смех, где-то вдаеке засигналила машина. Сержант встал, вплотную приблизился к Сокольских и глядя ему в лицо, вдруг зло процедил, - "что не очканУл перед ними, - молодец!", и сгребя "духа" огромной, крестьянской ручищей за отвороты кителя, неожиданно выдохнул - "а вот если зачмонеешь, я тебя лично в нарядах, на параше сгною!" И с силой оттолкнув, вышел из комнаты неспешной, полной сержантского достоинства, походкой.

Ад для Птицы начался на следующий день и продолжался пять месяцев. Избивали его так, что он впадал в полуобморочное состояние и находился в нем по нескольку суток.
Продолжая тем не менее шагать по плацу, разбирать автомат и чистить бесконечные тонны грязной картошки. И всё же, когда побои становились совсем невыносимыми, он всегда ловил на себе взгляд стоявшего в стороне сержанта и стиснув зубы, не выпускал из саднящих рук свое человеческое достоинство. Мышцы его огрубели, он уже не валился на пол от каждой плюхи, а лишь ловил всем телом удар и разгонял по стонущим клеткам организма. Со временем, гнобившие его деды успокоились, а потом и вовсе "дембелями" разъехались по домам. Приближался "год", и Птица осмелев стал тайком ходить в спортзал, где до крови сбивал костяшки рук о старую пыльную грушу. Постепенно плечи выпрямились, мышцы перевились в упругие жгуты, а через месяц, он худым, но твердым кулаком разбил в кровяную кашу нос, одному из зарвавшихся "дембелей". От расправы его спасла граница, - через день их прИзыв погрузили на борт "горбатого" ИЛ 76Д и перекинули в далекий Таджикистан.

.... Долговязый, с хеканьем засадил этому, невесть откуда взявшемуся "гоблину", тяжёлым канадским ботинком, точно в солнечное сплетение. Он размахнулся, чтобы ударом по шее добить урода, и так и не понял, как тот, секунду назад переломившийся пополам,- вдруг выгнулся стальной пружиной, и нестерпимо полыхнувшей наковальней удара, подбросил его подбородок в ночное небо. Затылок громко стукнулся о капот автомобиля, и "поплыв", Серёгин противник потерял сознание.

Птица лежал на боку и пытался восстановить дыхание. Сердце громко стучало, за шиворот съехавшего капюшона падали холодные капли дождя. Сергей отряхнул голову, медленно поднялся на корточки, а потом держась за машину и во весь рост. Взгляд постепенно прояснялся, земля перестала плясать перед глазами и он, наконец отдышавшись, оглядел поле боя.
Крепыш лежал в неестественно обмякшей позе, его шея нехорошо подвернулась вбок и намокшая одежда резко очерчивала контур тела. Долговязый выглядел не лучше, - челюсть уехала далеко вправо, зрачки закатились, оставив пустые белки таращится в дождливую темень, отчего он стал походить на жуткого вурдалака, яйца которого, вдруг защемило кладбищенской плитой.
Сергей подобрал выпавшие ключи и поискал взглядом женщину - та, вся подобравшись, сидела в стороне, крепко обхватив руками колени. Ее трясло, не столько от холода, сколько от стремительно развернувшихся событий. Птица нагнулся над рыжим здоровяком, пощупал его пульс. Как ни странно, тот мягкими толчками прощупывался на широком запястье.

- "Уходи отсюда!" - бросил он женщине, та лишь нервно тряслась и всхлипывала, даже не делая попытки подняться, она только наблюдала за его действиями.
Сергей подошел к долговязому, рывком приподнял и прислонил его к решетке радиатора, чтобы лёжа в бессознательном состоянии, тот бы не захлебнулся собственной слюной. Под полой его куртки, мелькнула плечевая кобура, из которой характерной, коричнево-вишневой рукояткой, отсвечивал девятимиллиметровый ПМ. Птица нахмурился, аккуратно отвернул чужую ветровку, и вытащил из замшевой кобуры "макарова". Покрутив его в руках, Сергей снял оружие с предохранителя и отвел назад затворную раму. В глубине ствола, тускло блеснул боевой патрон.
Не "газовик"! - Сокольских мрачно сплюнул в сторону, - "Всё-таки же вляпался в какое-то дерьмо!" Потом подумал, нашарил в кармашке кобуры запасную обойму и сунул ее в свой карман.

Пристраивая пистолет за ремень джинсов, он внутренне понимал, что делает большую глупость, но неведомая сила событий уже набирала свое бешенное ускорение и отступать было поздно.
Всё это время, наблюдавшая за ним, женщина не проронила ни слова, продолжая лишь не мигая смотреть за действиями невесть откуда взявшегося Птицы. Преодолевая глухое раздражение и стараясь не смотреть на нее, он крикнул - "Да вали уже отсюда!". И когда она наконец встала и медленно качаясь пошла прочь, быстро втиснулся в щель меж гаражного пространства.

В продовольственную палатку, он конечно не пошел. Рваным темпом бега, перепрыгивая через лужи и торчащую проволку, Сергей за семь минут добежал до дома железнодорожника. Поднявшись на крыльцо, аккуратно открыл дверь и зашел внутрь.
Нервничая и суетясь, он зацепил ногой лязгнувшее ведро, и неведомые предметы с глухим дробным перестуком раскатились по полу. Чертыхнувшись, он чиркнул зажигалкой в язычке ее пламени увидел металлические гайки, маслянисто блестевшие на деревянных
досках прихожей. В дергавшемся свете пропана, Птица собрал, безусловно ворованные, гайки и покидал их обратно в ведро. Лежавшей тряпкой протер пальцы от машинного масла и внимательно посмотрев на увесистые шестигранники металла, вдруг отобрал несколько штук и завернув в платок, сунул за пазуху.

Ключи он оставил на столе, и подхватив собранную сумку, уже через минуту быстрым шагом покинул приютившую его "гостиницу".

Недалеко от автобусной остановки, с которой утром отходил транспорт к карантинному КПП, на запасном железнодорожном перегоне, стоял состав железнодорожного поезда. разгрузка закончилась, и с двух сторон раздвинутые двери, обнажали пустое содержимое вагонов. Выбрав один, Сергей подтянувшись на торчавшей скобе, перевалился внутрь.
Прислонившись к стенке, он вытянул уставшие ноги и подложив под спину сумку, стал рассматривать ночное сентябрьское небо.

"Возможно меня уже ищут, дружки тех бандюков. А может милиция. не исключено, правда, что все вместе." Он смутно чувствовал тревогу, опасность глухим, вязким туманом разливалась вокруг, пытаясь невидимыми щупальцами найти, дотянуться до Сереги.

"И что меня дернуло его пушку взять? Может так бы и обошлось, ведь скроют же, что девчонку хотели оприходовать." Птица снова достал трофейный пистолет и внимательно осмотрел его.
Пистолет системы "Макарова", пятьдесят лет неизменно состоящий на службе армии и милиции, как в самой России, так и в странах СНГ. Говорят, его принимали на вооружение при личном контроле Лаврентия Берии, а в те далекие времена, это говорило о многом. Нынче, незаслуженно ругаемый многими "горе-стрелками", девятимиллиметровый ПМ, между тем показывал неплохие результаты стрельбы, и расстоянии в 25 метров, в хороших руках. уверенно и четко поражал цели. Самым главным его достоинством, была абсолютная надежность автоматики и лучший, в своем роде предохранитель. Пистолет был живуч, отлично сбалансирован и безопасен для своего владельца. Недостатком же, был пожалуй "пээмовский" магазин, - как неудобство его извлечения, так и малая емкость обоймы.
Сергей перевернул пистолет, нажал защелку магазина и со второй попытки, извлек его из рукоятки. Пистолет был новым, несмотря на характерные "залысины" трущихся частей, воронение еще не поблекло, металл не стерся, из стальной горловины магазина смотрели равнодушные головки пуль. "Восемь штук. Еще столько же в запасной обойме. Немного, но и не мало, это смотря как расходовать. Конечно если придется, не дай ты Бог!"

Сокольских вставил магазин обратно, но патрон досылать не стал. не смотря на расхожесть мнений, от этой дурной привычки, в армии отучают очень быстро, и Сергей не стал нарушать традиций. Если поначалу, он еще раздумывал, - не избавиться ли ему от этого случайного ствола, то подержав оружие в руках, почувствовав его силу и вес, окончательно решил оставить. Конечно, это добавляло большого риска на КПП, если кому-то придет в голову его обыскать. Ибо в этом случае, на всей его поездке ляжет большой крест, но с другой стороны, в самой Зоне, "макаров" мог бы ему очень пригодиться. Так как он еще не знал, что или кто ожидают его Там.

Сергей извлек полиэтиленовый пакет, тщательно завернул в него пистолет, обмотал поверх тряпкой и вспоров изнутри боковую стенку сумки, сунул сверток между внутренностей кожзама. Удостоверившись, что со стороны его тайники в глаза не бросаются, он докурил сигарету и попытался заснуть. Сна долго не было. Пасмурная ночь расплосовала воздух, в открытую дверь вагона залетал дождь и холодный осенний ветер.

Мысли путались, пытаясь сложиться в причудливый узор калейдоскопного узора, но каждый раз встряхиваемые невидимой рукой, вновь перемешивались в неясно-тревожном танце разума.

Будильник часов, мерзко-пронзительный звук которых, видимо вел свое родство от Иерихонских труб, разбудил задремавшего к утру Сергея. Он не спеша размял затекшие мышцы, согрев тело и стряхнув остатки липкого одуряющего сна, "перекусил" шоколадом и привел себя в порядок. Если он собирается пересечь КПП без вопросов, ему не стоит походить на человека ночевавшего в товарном вагоне. Сменив гражданскую куртку на штормовку, в коих ходит большинство грибников и дачников, он причесал короткие волосы, отчистил от грязи джинсы и кроссовки, и подхватив сумку спрыгнул на насыпь.
К КПП Сокольских приехал в полдень. Заступившая утром смена уже утратила бодрость и "бдительность", народу, в очереди желающих попасть за периметр не убывало, и солдаты уже прикидывающие время до обеда, откровенно зевали, следя лишь за тем, чтобы не было давки. Сергей обратил внимание, что на этот раз на посту дежурил и милиционер, в основном без конца куривший и о чем-то лениво препирающийся с армейским прапорщиком.