Очнулся Алексей в холодном поту всё в том же салоне перевернутого на бок вертолета. Первым делом он проверил плечо и облегченно вздохнул — никакого страшного ожога от клейма там не было. Однако инженер действительно замёрз — в салоне было ощутимо прохладно. Он, было, подумал, что во время падения потерял сознание и предыдущие злоключения ему просто причудились, но увидел лежащего на своем месте пилота в обнимку с автоматом, а рядом лежал Саша с автоматом без рожка.

Спесивцев хотел подползти к парням, но они вдруг сами быстро встали и посмотрели на него выжидающе. Стоя на месте, они вдруг становились всё ближе и ближе к нему. Он с недоумением посмотрел вниз — ноги идут сами без его ведома. Но совладать своим телом Алексей даже не попытался — ему того совершенно не хотелось. Вдруг навалившаяся апатия ко всему происходящему его даже не удивила. Спесивцев успел сравнить себя с пустым потрепанным полиэтиленовым кульком, которого ветер гоняет, как захочет. Или пустой бутылкой из пластика, которую народные умельцы используют, как хотят. Но деревянной марионеткой на веревочках ему совсем не хотелось быть. А впрочем, почему не хотелось, ведь ему всё равно.

"Вот как оно, — подумал Алексей, — быть под властью контролера".

И почему-то совсем не расстроился. Он прислушался к своим ощущениям — и ничего, ноль эмоций. Он всё-таки — пустая бутылка из пластика, пустотелая марионетка, бесстрастный манекен на витрине.

— Хозяин хочет, что бы мы выбрались отсюда, — из уст пилота вышли бесцветные слова.

И в самом Алексее вдруг загорелось жгучее желание выбраться из вертолета и присоединиться к хозяину — контролеру. Его не удивило даже то, что он, простой инженер-электрик, хочет, нет, скорее горит желанием служить хозяину, отдать последнее и даже умереть за него.

"Вот как — из марионетки да в воина", — улыбнулся себе Алексей.

— Заряди автомат, — обратился пилот к Саше, — надо защищать хозяина. А ты, — повернулся он к Алексею, — подбери пистолет.

Спесивцев безропотно подобрал пистолет, подождал, пока Безухов и капитан взберутся по спинкам пассажирских кресел к раскрытой двери, и полез сам. У самой двери он посмотрел вниз и не испугался высоты. Контролёр сделал его бесстрашным, и ему это уже начинало нравиться.

Выбравшись на фюзеляж, троица, не останавливаясь на осмотр красот Зоны и лежащей там верхней половины тела второго пилота, осторожно спустилась на хвост вертолета и спрыгнула на землю.

Рядом уже стоял их хозяин, да какой. От гордости служить такому хозяину у Алексея, как и у Саши, перехватило дыхание. Короткостриженый блондин со скандинавскими чертами лица и по-отцовски добрыми глазами. Одет он был в форму, очень похожую на форму немецкого офицера второй мировой войны, но без пагонов, а вместо орла со свастикой в лапах на правой груди красовался значок, очень похожий на очертания подводной лодки. На петлицах, на черном фоне, имелось по четыре звездочки. Голову украшала пилотка, тоже с четырьмя звездочками, находящимися с левой стороны. Странным показался только цвет кожи хозяина: она была желтого цвета, как у того кузнеца из сна Алексея.

"Так это был не сон, — хотел искренне удивиться Спесивцев, но ничего не получилось. — "Скованные одной цепью, связанные одной целью..." — к чему-то вспомнилась ему строчка из какой-то популярно песни".

Со стороны это выглядело дико: три человека стоит по стройке смирно перед уродливым мутантом с оголенным по пояс торсом и в синих потрепанных штанах, и выполняют безмолвные команды. Однако наблюдать за ними было некому.

Контролер тем временем выстроил вокруг себя полуживой щит из людей и повел его на север. Голову группы составляли ходячие трупы в количестве трёх штук. Павел узнал одного, хотя тот и волочил за собой остатки кишок из вспоротого живота, а пожелтевшее опухшее лицо и всё время открытый рот тщательно скрывали в нём человека, но пилот был уверен — труп принадлежит капитану Бездомному, три дня тому без вести пропавшему с боевого дежурства на блокпосте. Других двоих он не знал. Они были одеты в потрепанные и обесцветившиеся от старости плащи. За надетыми на голову капюшонами их лиц Павел разглядеть не мог. Шла двоица в плащах довольно уверенно в вразвалочку, спрятав руки в карманах. Пилоту так и не удалось обнаружить у них оружия, но он твёрдо знал — оно у них есть. Откуда? Ему сказал хозяин, и Павел ему поверил без тени сомнения. Потому что хозяин гордился им, и гордился, тем, что нашел такого великолепного вассала. И это он знал и всячески старался, чтобы хозяин не усомнился в своём выборе. Пилот так же знал, что хозяин относится к остальным вассалам так же, как и к нему, и те так же преданы хозяину, как и он сам. Поэтому Павел не чувствовал и капли ревности. Да и откуда ревность у куклы?

Алексей же, потупив в землю взгляд, шел сзади контролера. Чувство распирающей гордости быть слугой-солдатом для контролера покинуло его уже давно. Вместо этого опять пришла тупая апатия, как в вертолёте. Ему ничего не хотелось, даже вот так идти за контролером. Но ноги шли сами, неуклюже спотыкаясь о любой камешек или веточку на тропинке. Спесивцев смотрел на свои неуклюжие ноги и всячески пытался идти нормально, но они жили своей жизнью, как и руки, которыми он долго пытался почесать зудящий нос. Ничего не выходило: руки, как держали перед ним пистолет, так и продолжали держать. Это ему напоминало что-то из недавно пережитого, но Спесивцев никак не мог вспомнить что, да ему и не хотелось вспоминать. От такого долгого пребывания рук в неизменном положении они у него затекли. Потом Алексей попытался почесать нос о плечо, но как ни крутил головой, смог только потерять равновесие и чуть не упасть.

Александр, полный оптимизма, вышагивал слева от контролера. Он рассматривал всё вокруг себя как какой-то турист, попавший в очень живописную местность. Будь в его руках камера, а не автомат, Безухов щелкал бы, не переставая. А собственно, почему он не снимает? Мобильный телефон со встроенной камерой у него в кармане давно без дела лежит. Какие кадры пропадают.

Саша достал из кармана штанов телефон и посмотрел на экран. Деления сети показывали полное отсутствие сигнала, а батарея — полный заряд. Отлично! Придерживая автомат левой рукой за цевье, правой он начал снимать, издавая на фоне топота берцев звуки затвора камеры. На Сашу посмотрели друзья и, как ему показалось, заулыбались.

Он так увлекся процессом съёмки, что не заметил, как его подхватила какая-то сила и начала крутить. Перед глазами стали проноситься то деревья, то кусты, то его друзья. Группа остановился и уставился на него.

— Вы чего так крутитесь?! — заорал он. — Стойте, не крутитесь!

Только когда центробежная сила вырвала у него из руки автомат, Безухов понял, что что-то не так.

Контролер не стал ждать, когда аномалия разорвёт жертву на куски, а повёл группу дальше. Оставил он только Алексея. Тот стоял на тропе с крепко зажмуренными глазами, не в силах смотреть на смерть своего товарища.

В ушах зазвенел крик Саши и свист его раздирающего вихря. Спесивцев хотел что есть силы закрыть ладонями уши, но он был в ступоре, стоял как статуя и не мог пошевелиться. Невидимая хозяйская воля не отпускала его, всё ещё держала на коротком поводке. Инженер против своей воли открыл глаза, и в тот же миг аномалия издала хлопок. В разные стороны со свистом разлетелись останки. На месте неистово вращающегося Александра осталась одна большая кровавая клякса в виде салюта, которая стала медленно опускаться, орошая землю в аномалии.

На глазах несчастного Алексея большое пятно крови на земле быстро исчезло, впитавшись без остатка. Он услышал свист где-то вверху и поднял голову — на фоне голубого неба к нему приближалась какая-то округлая штуковина розового цвета. С открытым ртом он стал наблюдать, как предмет несется прямо на него. Только на подлёте предмета к нему на расстояние вытянутой руки, Алексей узнал в том предмете череп. Удар этим черепом по голове Алексея был настолько сильным, что тот распластался на тропинке и на некоторое время потерял чувство действительности.

Он схватился за ушибленный лоб и застонал от боли. Не Сашкиным ли черепом его так огрело? А чьим же ещё, если его разорвало прямо на глазах Алексея. От этой мысли ему стало так дурно, что он вырвал на тропу содержимое своего желудка. Алексей стал на четвереньки, прокашлялся, выругался, встал на ноги и чуть снова не упал от головокружения. Наконец, овладев равновесием, Спесивцев наконец-то почесал себе нос.

— Хорошо-то как, — прошептал он с блаженством.

Уняв свой зуд, Алексей осмотрелся. Череп Саши он нашел в двух шагах от себя.

"Надо его похоронить по-человечески", — решил инженер.

Не задумываясь о полученной свободе от хозяина, но руководствуясь лишь эмоциями после потрясений, он тут же упал на колени и стал рыть яму у тропинки голыми руками. Пальцы погружались в мягкий податливый песок, по щекам Алексея текли слёзы, и вскоре возле неглубокой ямки возник холмик песка. Инженер остановился — вырытой ямки вполне хватило, чтобы похоронить не многочисленные останки Александра. Он еле поднялся, размял затекшие ноги и, пошатываясь, без разбору, с автоматизмом робота, стал собирать косточки, разбросанные вокруг аномалии. В вырытую им ямку попали как розовеющие кости недавно разорванного Александра, так и кости, пролежавшие там под солнцем и ветрами не один день.

За всё это время в голове Алексея проскочило столько воспоминаний об Александре Безухове, что он то начинал рыдать с новой силой, то заходиться в истеричном смехе, проклинал всех на свете, а потом молил бога, сам не зная о чём.

Под конец, когда все кости были собраны и аккуратно сложены в ямку, Алексей глубоко вздохнул и вдруг со всей ясностью понял — его уже как полчаса под своим контролем не держит контролер.

Это открытия оказалось для Алексея как гром среди ясного неба. Он замер на одном месте, не в силах пошевелиться — ведь кругом притаилась смерть. Стоит ему сделать шаг не туда — и его разорвёт так же, как недавно Сашу. Стоит неосторожным шагом сломать веточку — и на этот шум к нему сбежаться все мутанты Зоны. Стоит Алексею зазеваться — и он попадет в радиоактивное пятно и получит смертельную дозу облучения. Стоит ему сейчас дышать без респиратора — и к нему в легкие попадут радиоактивные частицы вездесущей пыли.

Всё это ему объяснили ещё при погрузке в вертолет и строго настрого запретили перемещаться по Зоне Отчуждения без проводника. Да какой тут проводник, если им по штату положено было попасть на объект и обратно и ни шагу за пределы того объекта.

Помощь — их непременно уже должны искать. Но где? Вернуться к вертолету? Но Алексей даже не представлял, куда завел его контролер. Ему надо сориентироваться.

Алексей нервно обыскал и осмотрел свои подсумки и карманы, нашел и тут же надел противогаз. Одна опасность устранена. Однако ни компаса, ни карты у себя он не обнаружил.

— Всё это точно должно быть у пилота Павла... как его там дальше? Ай, — пробубнил инженер себе в противогаз и махнул рукой на маловажную сейчас деталь.

Теперь у Алексея была маниакальная цель: догнать группу контролера и любыми способами добыть карту и компас.

Он не стал думать, как он это сделает, а просто решил догнать группу, а там — будь что будет. Только как он будет дорогу себе прокладывать? Алексей решил идти строго по тропинке и надеяться, что с ним ничего не случиться.

Очень медленно и осторожно Алексей подошел к автомату, лежавшему поодаль от аномалии, и подобрал его. Пистолет уже давно покоился семисотграммовым грузом в кармане штанов.

— С таким не страшно и на контролера пойти, — потрусил он автоматом и улыбнулся.

Вернувшись на тропинку, Спесивцев быстрым шагом пошел в ту сторону, куда, по его мнению, отправился контролер. Он уставился себе под ноги и старался не смотреть по сторонам, не желая видеть, как за ним сейчас, может быть, кто-то наблюдает. А зря. Параллельным с ним курсом шли две псевдоплоти, сначала осторожно скрываясь в кустах, а потом, видя, что потенциальная жертва их не замечает, и вовсе открыто.

Алексей вдруг резко остановился и затрясся от ужаса и отвращения. Прямо перед ним на тропинке лежала оторванная человеческая нога, обутая в тяжелый ботинок и обтянутая окровавленной штаниной из кожи. Это ему сразу напомнило о коварных аномалиях Зоны.

Сзади, неожиданно для него, что-то довольно захрюкало, и он резко обернулся. Первое, что вспомнилось инженеру — это сокращенное до ненормативного слова название работницы древнейшей женской профессии. На него составом экспресс Харьков-Киев мчался непонятный мутант в виде шарика на четырех продолговатых лапах с плохо различимой головой. Мутант уже вплотную приблизился к Алексею и, став на задние копыта, занёс для удара передние. Спесивцев, позже сам не помня как, пружиной отлетел в сторону влево, подальше от опасных копыт. Мутант по инерции пронесся мимо него, и через два метра разразилась яркая вспышка с последующим, хорошо знакомой инженеру-электрику, звуком электрического пробоя. В округе потянуло смешанным запахом озона и жареного мяса, но Алексею в противогазе не суждено было это почуять.

Вторая псевдоплоть — Алексей вспомнил название этих мутантов — с визгом устремилась прочь.

Встал инженер быстро, боясь нападения ещё какого-нибудь твари, но никого не обнаружил. Почему-то после этого случая с мутантом, он вспомнил байки техников на аэродроме о Зоне как о живой женщине: как Зона играется со своей новой игрушкой, проверяет на прочность. Если понравится — живи, пока не надоешь, а нет — твоего трупа никто уже никогда не найдёт. Стерва она, Зона эта.

Кишки, разбросанные на уродливых ветвях искаженных радиацией деревьях, смрад крови товарища по всюду, нет, не товарища — твоя. Товарищ где-то далеко летает, отправленный в полёт "трамплином". А где же твои ноги? Псевдопёс в свою нору понёс, потомство откармливать человеческим мясом, пусть привыкают. А у тебя и пальцев нет, чтобы хотя бы нож вынуть из ножен и покончить со своими страданиями. И лежать тебе так максимум часа два, пока последняя капля крови из тебя не выйдет. А за это время в голову лезут всякие мысли, тело отзывается ужасной болью во всех местах, и ты молишь бога хоть бы на миг потерять сознание. С кровью уходит жизнь, тебе холодно, несмотря на палящее летнее солнце, и твои молитвы сбываются — ты проваливаешься в полубредовое состояние. Твой мозг начинает порождать галлюцинации, защищая хозяина от мук. Кто-то идёт к тебе, и ты тянешь руку в поисках помощи. Этот кто-то склоняет над тобой голову, и ты узнаешь самого родного человека на земле — маму. Но почему она так дурно воняет падалью и сопит носом? От потери крови и мучительной боли изображение в глазах затуманивается. Тебе приходиться приложить усилия, что бы сосредоточиться и распознать не родную маму, а обнюхивающего тебя псевдопса. От негодования, ты из последних сил бьешь пса в бок, и тот вгрызается тебе в горло, заблаговременно тобой же подставленное. Из прокусанной шеи издаются булькающие звуки, и блаженная улыбка облегчения растягивается на твоем лице. Последний стук сердца. Последний конвульсивный хриплый вздох инстинктивно широко открытым ртом — тело не хочет умирать. Но жизнь уходит. Взгляд стекленеет. Всё. Признаков жизни больше нет — мозг погиб, а вместе с ним и тело хозяина, мучавшее его с самого рождения.

Неделя — столько нужно Зоне, что бы распылить твои останки по всей своей территории в фекалиях своих детей — мутантов.

"И молодая не узнает, какой у парня был конец", — заключил первый техник и махнул рукой, вдруг помрачнев от какой-то своей мысли. Дальше Спесивцев не дослушал, нужно было идти к вертолету.

— Бред, — с сомнением в сердце прошептал себе в маску Алексей, прокручивая в голове этот монолог техника.

Да если и не бред, то пока Зона в нём заинтересована. Вот только надолго ли?

Алексей прогнал эти мрачные и бредовые, по его мнению, мысли и, обойдя аномалию, снова вернулся на тропинку. Теперь он воровато озирался по сторонам, выглядывая опасную живность, но также быстро шел, как и прежде. Алексей рассудил, что раз здесь недавно прошел контролер, то ему аномалии бояться нечего, ибо они теперь помечены остатками тел из свиты контролера.

Так он обошел ещё две аномалии, повстречавшиеся на пути. Расчет инженера оказался верен — аномалии были помечены свежими останками тел, и он был уверен, что кроме контролера с подопечными здесь никого не было.

Тропинка привела его на задний двор какого-то заброшенного завода. Завод был окружен бетонным забором, и тропинка проходила через одну из дыр в нём. Алексей пролез через дыру и оказался на тротуаре с потрескавшимся от времени асфальтом и растерялся — он не знал, куда теперь идти. Тротуар разделялся на три дорожки, уходящие в дебри завода. Как Илья Муромец на распутье перед камнем, так и Алексей стал раздумывать, куда теперь идти дальше? В отличие от знаменитой сказки, камней-указателей тут не было, равно как столба с направлениями. Но топтаться на одном месте Спесивцеву не дал протяжный металлический скрип.