[title]Часть 2[/title]

— Черт, как больно, — я приложил руку к ноющему затылку, – я лежал на бетонном полу. Сергей склонился надо мной, — Серёга, я что, попал под выброс?

— Нет, Паша. Это я двинул тебя по затылку рукояткой пистолета. У тебя слишком быстрая реакция. Если бы я промедлил, ты бы меня застрелил, почем зря.

— Ах, ты, сволочь, а я считал тебя другом! – я схватил Сергея за горло.

— Паша, Паша! Успокойся! — профессор разжимал мои руки.

— Профессор, мы где? В будущем?

— Да, Паша. Две тысячи тридцать восьмой год.

— Профессор, и вы притащили сюда этого гада!

— А что, очень сообразительный молодой человек. Я за две минуты его убедил, что ни какого вертолета со спецназом не будет. И что он погибнет от выброса, а мы всё равно переместимся в будущее.

— Надо было оставить эту сволочь там!

— Брат, ты очень кровожаден!

— Не брат ты мне!

— Ну, может, в прошлом, я и не был тебе братом. Но и недругом не был тоже.

Я поднялся и огляделся. Обшарпанный бункер. Огромная капсула хронотрона, куча компов вокруг неё. Вдоль стены стоят какие-то стеллажи заваленные всяким хламом.

— Профессор, это и есть светлое будущее?

— Уж, какое есть. Садитесь, я сейчас перескажу вам, вкратце, последние двадцать с лишним лет.

— Понимаешь, Паша. Тогда, в прошлом, спецслужбы уже буквально сидели у меня на хвосте. Я это чувствовал, вот и Сергей не даст соврать. Еще б немного и они б меня взяли. Ведь мое изобретение — идеальное оружие. Надо было срочно уходить в будущее. Благодаря церковникам, я получил возможность добраться до большого токамака в Женеве. Оставалось выбрать год для переброски и место. Была альтернатива. Либо 2025 – год вероятный для создания базы на Луне, либо 2035 — предположительный год отправки экспедиции на Марс. Я выбрал — 2034. Я считал, что за год, я докажу тугодумам от науки, что мое открытие, это то что нужно человечеству. Понимаешь, Паша, даже сейчас, я могу забросить на Марс любой объект. Хватило б только энергии. Но, из-за ошибок вычислений на таком расстоянии, точность заброса составит пару километров. Вглубь Марса или в атмосферу. Другое дело, если доставить на Марс приемник – тогда точность доставки возрастет до нескольких миллиметров.

— Но, в 2034 году о полетах на Марс уже не могло быть и речи. В конце 2012 года случилась вселенская катастрофа. Прецессия качнула планету в другую сторону. В результате, смена магнитных полюсов. Мантия планеты провернулась относительно ядра. Землетрясения, наводнения, цунами. Ледники Антарктиды растаяли, уровень мирового океана поднялся в среднем на восемнадцать метров. Все прибрежные государства погибли. Нет половины Америки, нет больше Англии и Японии.

— Короче, только с местом переброски я не ошибся. Я выбрал Новосибирск. После того как Петербург стал тонуть, в Новосибирск переехал Конституционный суд. А потом и Совет Федерации из Москвы. В Москве осталась только Госдума с президентом. Президент теперь, чисто номинальная фигура. Госдума акционировалась. То есть, они решили больше не тратить деньги на выборы, а просто покупать места в парламенте с аукциона. Конечно, антимонопольный комитет следит, что бы слишком много акций не попадало в одни руки. Но сути это не меняет. Разрешено создание партий и коалиций. Сейчас, у власти в Москве партия «Единая Московия», но она нам в Новосибирске до лампочки. Юридическая сложность состоит в том, что почти все предприятия страны принадлежат барыгам из Москвы. Однако, Совет Федерации внес закон, что если собственник не может наладить производство в течение года, то собственность национализируется по ликвидационной стоимости. Москва этот закон оспаривает, но Конституционный суд всё же, находится у нас. Разбирательство длится уже много лет.

— В результате череды катастроф, за двадцать с лишним лет в Новосибирске, от прошлого уровня, осталось в живых едва четверть населения. Промышленность функционирует максимум на десять процентов. Но это лучше чем в других городах планеты. И тут нарисовался я, со своими проектами. Физики из Новосибирского Академгородка, по началу, встретили меня в штыки. Однако меня, неожиданно, поддержал институт истории имени Фоменко. А после того как я вытащил роботом несколько папирусов из Александрийской библиотеки, мой авторитет очень сильно вырос. Теперь у меня собственный институт темпонавтики. Если учесть вас с Сергеем, то будет уже двенадцать сотрудников.

— Живем очень трудно. Металлургия стоит. Газа нет, нефти почти нет. Химия в упадке, смотри, в каких обносках приходится ходить. Электричество с перебоями. Единственное чего в достатке – это дрова. На железной дороге паровозы. Большинство населения – сталкеры. Уважаемая, между прочим, профессия. Добываем все, что только можно добыть, а что добыть не можем, консервируем. Особенно трудно с электроникой. Наши умельцы из Академгородка, правда, наладили выпуск микропроцессоров, но очень хилых, пока не дотягивают даже до пентиума первого. Вот и приходится шарить в прошлом, доставать электронику.

— У нас в правительстве, после МЧС, очень сильны гуманитарии из института истории. Переходы в будущее запрещены законом, как аморальные и тормозящие прогресс. Из прошлого разрешается изымать, только то, что и так погибнет. Вот так я и вытащил вас с Сергеем, пообещав добыть несколько материнских плат с процессорами. Ладно, обживетесь, всё узнаете в подробностях.

— А почему электричество с перебоями, а как же Новосибирская ГЭС?

— Из-за трещин в плотине после череды землетрясений, ГЭС остановлена и законсервирована. Обское водохранилище сброшено до минимальной отметки.

— Безрадостная перспектива, Профессор.

— Напротив, Паша. Перспективы самые оптимистичные. Наладим атомную энергетику – поднимем промышленность. Всю землю покроем нуль-порталами. Пройдет лет еще двадцать пять, и человечество снова выйдет в космос, но уже на новом уровне. А какие грандиозные задачи по возрождению животного мира. А история, я например, до сих пор хочу посмотреть, кто и как строил египетские пирамиды. А спасение шедевров мирового искусства. И все это предстоит проделать нам – сталкерам времени. Идемте, у меня в метро собственный институтский поезд, со спальным вагоном. Паша, и не смотри волком на Сергея. Это он в прошлом — сотрудник спецслужб. Считай, что он амнистирован, в связи со сроком давности.