[title]Завод Юпитер (Ведьмак)[/title]

Проснулся я довольно поздно, казарма уже была пуста. Хотя, какая это казарма, ни тумбочки, ни дневального, так, ночлежка с нарами для сталкеров. И оборудована «казарма» в бывшей камере хранения в подвале станции, даже табличка над дверью сохранилась — «Камера хранения». Впрочем, и на том спасибо. Плату за ночлег яновцы со сталкеров не брали. А вот на кормёжку и патроны надо было зарабатывать. Именно поэтому я вчера принимал участие в операции долговцев по зачистке территории в районе Лесопилки.

Поднялся, сходил в туалет, почистил зубы, умылся. Глянул в зеркало. Жаль, что на лице у меня не растет щетина, она могла бы хоть немного скрыть рубцы и шрамы.

— Ну и рожа у тебя, Шарапов! – сказал я своему отражению в зеркале.

Поднялся из подвала в главный зал станции, направился в буфет. Буфет был тоже почти пуст, только в дальнем углу сидели Док и долговец по кличке Штык. Получив у буфетчика тарелку перловой каши, сухари и стакан чая, я направился к столику Дока и Штыка.

Кивнув Доку и Штыку в знак приветствия, уселся за их столик. Не успел я приступить к своей каше, как из-под потолка на соседний стол слетел Карлушка. Где-то там, на балках, поддерживающих люстру, Карлушка организовал себе гнездо-схрон. Туда он и стаскивал уворованные мелкие, в основном, блестящие, вещи. Я глянул на Карлушку, он готовился перепорхнуть на наш стол. Вдруг он каркнул и, громко хлопая крыльями, взлетел обратно к себе в гнездо. В чём дело? Я оглянулся, по буфету шёл Комбат.

— Ведьмак, до чего же и умная вражина, твой Карлушка. Сам освоил главную солдатскую премудрость: «Держись поближе к кухне, и подальше от начальства», — восхитился Штык.

Видать, Комбат расслышал реплику Штыка, он повернул и подошёл к нашему столу.

— Ведьмак, сделай клетку и посади этого «умника», Карлушку, под домашний арест, он сегодня опять пытался спереть мою бритву, а когда я его шуганул – он меня обматерил, — сказал комбат.

— Комбат, ну что я могу сделать, Карлушка – дитя природы, сталкерский инстинкт у него в крови, — сказал я.

— Я же говорю, клетку сделай, иначе, если Карлушка, всё же, уворует мою бритву, я прикажу судить его за кражу военно-полевым судом и расстрелять перед строем, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказал Комбат, развернулся и ушел по своим делам.

— Н-да, надо действительно что-то делать, Карлушка расхабалился сверх всякой меры. А Комбат может учудить такую шутку – прикажет, и Карлушку расстреляют. Где достать проволоки для клетки? – сказал я.

— Ведьмак, в красном уголке на третьем этаже в административном здании завода Юпитер валяется здоровенная клетка от попугая. Я думаю, Карлушке она будет в самый раз, — сказал Штык.

— Отлично! Надо сходить за клеткой, – воскликнул я.

— Опасно и далеко, — с сомнением сказал Док, — Может, лучше у каптенармуса поспрошать проволоку.

— У каптенармуса снега зимой не выпросишь, не делать же клетку для Карлушки из колючей проволоки. А если выйти прямо сейчас, то до вечера как раз обернусь. И на заводе не опаснее, чем возле станции – на прошлой неделе мы там зачистили территорию, — сказал я.

— Ведьмак, насчет снега — на улице как раз выпал снег, — сказал Штык.

— Вот и отлично, у оружейника в бендешке я видел лыжи. Я думаю, он не откажет, даст на разок, тогда на лыжах я обернусь гораздо раньше, — сказал я.

Рассовав сухари по карманам, я навалился на кашу. Доев и запив кашу чаем, я обратился к Доку:

— Док, пока я сгоняю за клеткой, присмотри за Карлушкой, если он спустится, покорми его, — попросил я.

— Да он же с утра натрескался каши до одышки, я думал, и взлететь не сможет. Но я за ним, конечно, присмотрю. Ты сам там, на заводе, постарайся быть поосторожней, — ответил Док.

Я согласно кивнул. Ясный перец, сегодня я буду особенно осторожен. Я пропустил уже два основных сеанса связи, сегодня был резервный. Даже если я не найду клетку для Карлушки – неважно. Важно, что я окажусь один и далеко от станции Янов.

Уже через полчаса я встал на лыжи и двинулся в сторону завода Юпитер. Карлушка на станции не остался, следил, должно быть, за мной, стервец. Стоило только мне выйти из станции, как он вылетел за мной через выбитые кое-где окна станции. Ладно, чёрт с ним, пусть летит, пусть поработает «беспилотником» — с высоты птичьего полёта ни собаки, ни люди не останутся им не замеченными, а уж предупредить у Карлушки ума хватит, проверено.

Двигаясь на лыжах, я добрался до завода за час до полудня. Время до сеанса связи ещё оставалось. Войдя в административное здание и припрятав лыжи, я методично обследовал все помещения здания. Клетку я нашел, но не её я искал, хотя, как алиби — она весьма кстати. Я искал присутствие людей, вернее, их отсутствие. Конечно, я был уверен, что моё внедрение в зону прошло успешно, меня никто не подозревает и не разыскивает. Тем более мне не хотелось случайно засыпаться во время передачи.

Убедившись, что в самом здании никого нет, и по нетронутой целине снега – вокруг тоже, я вылез на крышу. На крыше я вынул из разгрузки и присоединил с помощью хитрого скрытого разъема электрошокер к своему ПДА. Конечно, мой шокер, с виду, ничем не отличался от обычного фабричного, и даже мог использоваться, как обычный шокер. Но в связке с ПДА он превращался в искровой передатчик Попова. ПДА сжимает подготовленное донесение и с помощью разрядника электрошокера быстро выбрасывает его в эфир. Приёмники в радиусе тридцати-сорока километров уловят сигнал в виде помех, щелчков и треска, похожие на те, которые возникают, например, при приближении грозового фронта или если кто-то потревожит мощную аномалию Электра. Способ передачи до примитивности прост и давно забыт, но на этом и строился весь расчет. Ни один «слухач» при таком темпе передачи не уловит в шумах морзянку. А если, предположить, что весь спектр частот и шумов зоны кем-то из «врагов» непрерывно пишется, то отделить полезный сигнал от обычных шумов сложно – надо знать день и время. Но если предположить, что кто-то всё же выделит полезный сигнал, его ещё надо будет суметь дешифровать.

Пеленга из-за краткости сеанса связи я не боялся. Мне следовало опасаться только случайных свидетелей. Карлушка, скакавший вслед за мной по крыше, не в счёт. Ещё раз осмотрев территорию завода с крыши и не увидев ничего подозрительного, я ровно в двенадцать часов осуществил сброс донесения. Двумя минутами позже я уже разобрал свой передатчик и рассовал его по карманам разгрузки. Всё, дело сделано, можно возвращаться на станцию.

Только теперь я обратил внимание на снег. С утра всё небо было затянуто облаками, но снег, выпав в ночь, срывался с неба одинокими редкими снежинками. Сейчас же он усилился и повалил хлопьями. Вот и хорошо, если снег будет сыпать так и дальше, то к следующему утру он скроет и мою лыжню и следы моего пребывания на крыше.

— Что, Карлуша, нелётная погода? Ну, давай, забирайся, — я вытянул вперёд левую руку. Карлушка вспорхнул с крыши мне на руку и, перебирая лапами, передвинулся на плечо.

— Ладно, Карлуша, пойдем, займёмся житейскими вопросами, — я двинулся к лестнице крыши.

Спустится с крыши по металлической лестнице на пятый этаж с Карлушкой на плече, было трудно, но я справился. Спустился по лестнице на третий этаж, пошел в «красный уголок». Клетка была на месте. Поднял её — тяжелая, однако. Поставил клетку на стол, осмотрел. Клетка была цела. Оставалась надежда, что Карлушке клетка не понравится – тогда не придется тащить такую тяжесть.

— Карл, зацени, как тебе персональное недвижимое имущество? – спросил я, скосив глаза на Карлушку.

— Блеск, — сказал Карлушка, перелетел на клетку и стал пытаться через прутья клювом выдрать из клетки зеркальце, висящее на цепочке.

Я открыл дверцу клетки. Карлушка спрыгнул на стол и забрался в клетку. Запрыгнув на Т-образную подставку, Карлушка снова попытался оторвать зеркальце.

— Карл, ты просто фетишист какой-то, далось тебе это зеркальце? Слушай, а может ты не Карл, а Клара, поэтому так и любишь всякие блестящие цацки? – спросил я.

— Вар-р-нак, — каркнул ворон, распушив перья.

— Ну, вот, можешь ведь разговаривать нормально, а то: «Пошел на… иди в жо…». Ладно, вылазь, — сказал я.

Карлушка меня игнорировал, сидел, нахохлившись, вцепившись в подставку внутри клетки.

— Обиделся? Зря, брат! Вылезай, давай мириться.

Карлушка молчал, демонстративно отвернув голову почти на сто восемьдесят градусов.

— Ну и фиг с тобой! Сиди, а мне некогда тут с тобой рассюсюкивать – к ночи мы должны вернуться на станцию, — я закрыл дверцу клетки, подхватил клетку за ручку и понес её вниз к выходу из административного здания.

Перед выходом из здания поставил на пол клетку и откинул фанерный лист. Лыжи были на месте. Впрочем, если бы их не оказалось, я бы не сильно удивился. Тут, живя среди сталкеров, к такому привыкаешь быстро – ничего нельзя надёжно припрятать на сколь-нибудь длительное время. Но сегодня мне повезло – я был на заводе один.

Глянул на Карлушку в клетке, он всё ещё дулся. Нет, в руках мне клетку с Карлушкой далеко не унести, да и без Карлушки – тоже. Поставить клетку на лыжи, а самому идти по снегу пёхом? Тоже не выход.

Придумал. Скинул рюкзак, достал из рюкзака капроновый шнур. Отрезал ножом два куска. Привязал к клетке верёвочные петли. Прицепил лыжи к ботинкам, надел рюкзак на грудь, а клетку с Карлушкой в качестве рюкзака — на спину. Взял лыжные палки. Порядок, можно идти.

Не успел я пройти и пятидесяти метров, как краем глаза заметил на снегу что-то желтое. Защемило сердце от нехорошего предчувствия. Подъехал ближе. Так и есть, свежие следы. Только что здесь прошли двое, а один из них тут отлил.

Черт — это засада, никто не попрётся на завод просто так. Не понимаю, на чём я прокололся, неужели долговцы меня запеленговали?

Это, разумеется, долговцы. Ходят они обычно квадами, по четверо. Значит, эти двое уже перекрыли мне северный выход с завода, а ещё двое – западный, или следят сейчас за мной.

Что делать? Оставить клетку и открыть дверку? Карлушка сам выберется. Нет, клетка — это моё единственное алиби, единственное оправдание моего присутствия на заводе во время передачи. Я оказался тут и в это время потому, что Комбат приказал. Сбросить шокер в снег? Надо, но не здесь — если за мной наблюдают, это только привлечет к нему внимание. Можно попытаться уйти через южный пролом в заборе и, сделав крюк, через лесопилку идти на станцию. Если, конечно, мне позволят это сделать.

Я развернулся и пошел в сторону южного пролома. Меня никто не окликнул и никто не выстрелил мне в спину. Пожалуй, у меня есть шанс выкрутиться из этой передряги.

К южному пролому можно было бы выйти напрямую через склады, но тогда бы пришлось снимать лыжи. Я двинулся в обход. По дороге сбросил в снег шокер. Всё, теперь я чист — донесение в ПДА я стёр ещё на крыше.

Через десять минут я беспрепятственно вышел к пролому. Но там меня ждал ещё один сюрприз – ещё две цепочки следов, ещё два человека вошло на территорию завода через южный пролом. Господи, это сколько же народу бросили долговцы на мою поимку?

Я прошел пролом и двинулся вдоль цепочки следов. Если я прав, то где-то различные цепочки следов сойдутся. Неожиданно следы свернули в сторону Дальнего кордона. Как это понимать?

А так и надо понимать – не было никакой облавы! Два человека пришли со стороны Дальнего кордона. Кто они? Конечно же, сталкеры. Долговцы порой бегут с Дальнего кордона, но бегут они не сюда, а в Затон. На станции Янов дезертиров расстреливают.

Черт, сегодня же первое декабря! Ну конечно же, это Матис с Профессором возвращаются на станцию. А я, идиот, испугался.

Ну, положим, насчет идиота – это я погорячился. Действовал по обстоятельствам – перестраховка никогда не бывает лишней. Что ж, надо вернуться, подобрать шокер и нагонять Матиса с Профессором.

Уже через пятнадцать минут я снова был у административного здания и шёл по следам. Следы свернули в слесарный цех. Что, собственно, Матису с Профессором там понадобилось? Пахнуло дымком. Может они решили передохнуть, погреться у костра?

Я вошел в ворота цеха и замер. Костёр был, но у костра сидело трое – два наемника, если судить по экипировке, и спиной ко мне долговец. Поведение этой троицы мне не понравилось – они меня, вроде как, не замечали, хотя должны были слышать шарканье и стук моих лыж по бетонному полу цеха. Подумал: «Надо высвободить руки из верёвочных лямок лыжных палок, иначе пистолеты, в случае чего, мне не выхватить». Карлушка за моей спиной предупреждающе каркнул, но предпринять ничего я не успел – почувствовал на шее чуть ниже правого уха холод металла. Медленно повернул голову. Ещё один долговец держал у моей шеи дуло автомата.

Перевёл взгляд на троицу, теперь они смотрели на меня. Сердце моё сжала тоска, смертельная тоска. В долговце я узнал Шотландца. Что он здесь делает, он же должен быть на Дальнем кордоне? И что это за странные посиделки в компании наёмников? Вопросов было много, ясно было только одно – это следы Шотландца с напарником я принял за следы Матиса с Профессором.

Шотландец поднялся и, нарочито кривляясь, подошел ко мне. Глаза его злорадно блестели.

— Какие люди, и без охраны! — сказал Шотландец с издёвкой, вынимая тесак из ножен разгрузки.

— Тебя ещё не убили, скот? Ну до чего же дерьмо живуче! – я сплюнул под ноги Шотландцу.

— Ба, да он не один, он с другом, мутантом, — сказал Шотландец, обойдя меня слева и проведя лезвием ножа по прутьям клетки.

— Скот-т – дер-р-рьмо! — высказался Карлуша.

Я невольно расхохотался. Ну до чего же сообразительная птица – уловила самую суть. Бедный Карлуша – это высказывание будет стоить ему жизни.

Я надеялся, что Шотландец убьёт нас быстро, но он выдернул у меня из разгрузки шокер и приложил его к моему горлу…