Форумы Развлечения » Кино, музыка и литература Книги, которые вам нравятся

Однажды, после прочтения "Левиафана" от Томаса Гоббса (прелестно, что одноименный фильм Звягинцева к этому произведению, а вернее - к философскому труду, не имеет никакого отношения), и тут нужно заметить, я не являюсь, конечно же, профессионалом в освоении этой дисциплины, то есть не имея образования философа и даже филолога (думаю это очень взаимосвязано, как и психология), все-таки произвело огромнейшее впечатление, сравнимое по отношению к своей структуре и содержанию с первым ознакомлением творчества Ф.М. Достоевского. Не столько материализм, не столько интереса с точки зрения ТГП, сколько то, что в последующем уже стало определенным нарративом в поиске истины, это точечные мысли, что стали объектами цитат для моей магистерской работы. Это был восторг, что то, что резанировало во мне издавна, оказывается было в мыслях этого человека и указано столь точно (педантизм в его работе прослеживается ярко, я думаю), что хватает для применения в повседневных рассуждениях о разном. Об опыте, о произволе, и конечно теория об общественном договоре, войне всех против всех, это на долго закрепилось в моей памяти.

Безусловно, я был вдохновлен на дальнейшие поиски чего-то нужного и обратил внимание, что и Гоббс ссылался, как оно всегда и бывает, еще на античных философов и мыслителей.

Потому продолжил освоение (опять-таки, не системно, а исключительно селективно, по-дилетантски, как бы следуемый внутренней интуиции, но непоследовательно) дальнейших неразрешенных в корне вопросов , начиная с Цицерона ("Тускуланские беседы" были компонентом других работ автора под издательством "АСТ", что называлось "О боле, горе и смерти"), который несравненно, часто имея ссылки и на Эпиктета, Марка Аврелия и всех остальных последователей стоицизма, вдавался в абстрактные рассуждения о силе воли, духе и стойкости (ассертивности), но здесь больше эмоциональных аспектов, безусловно талантливого и нужного (это неудивительно, так как Цицерон был юристом и обладал даром красноречия, отраженным в работе "Об ораторском искусстве"), но форменно, когда нужны четкие определения и понятия, когда жизнь вносит свои коррективы, далеко с этим не уехать, потому в дальнейшем, взор был устремлен к Сенеке в его "Нравственных письмах к Луцилию" (хотя изначально к Декарту, но "Рассуждение о методе", к сожалению оказалось либо сильнее меня, либо это было невыносимо скучно (возможно будет снова попытка дочитать, силясь дойти дальше чем "мыслю - следовательно существую")).

Сенека оказался более рассудителен вообще, относительно всего, что было примечательно его видению мира. К сожалению, как и прошлый деятель, его работы блещут лоском острых, красноречивых замечаний и отголосков зрелых политических мыслей, но дальше красивых цитат (я намеренно подчеркиваю, что красивых, но небесполезных), уйти не удалось. Однако, как было замечено, что касается важных мыслей, то это очень сильно напоминает мне Гоббса: "Где нельзя проверить свое знание на опыте, там следует учиться постоянно". И в новом времени, и в античность, люди уже замечали, что брать на себя ответственность и судить с кажущимся знанием дела, это очень ответственно, но что бы давать совет или указывать, как делать правильно там, где у тебя нет опыта, а он нужен, то это наводит на мысли, что человек не осведомлен о том, что есть правила, которые не работают в иной деятельности, а обосновывается это тем, что социум сложен в первую очередь за счет своей диалектической парадигмы бытия, где все противоречит всему и это, как оказалось - нормой.

После, мне нужна была кардинально ясная мысль о том, что же делать с этой диалектикой, парадоксами, антиномиями и бесконечными параллелями, между делом и мыслью, государством и обществом, правом и моралью, ну и куда же без извечного вопроса о дихотомии духа и материи.

Я, все так же по-дилетантски, минуя Канта (кроме "Доказательства бытия Бога"), апеллировал к Гегелю. И вот тут то я был поражен, насколько же этот человек покорил меня авторитетом всех его и нынешних современников, когда я сам жадно начал впитывать то, что он изложил в "Логике" ("Феноменологию духа", к стыду или объективно из-за неточного перевода, вынужден признать - читать невозможно, но те не менее, начал именно с этой работы), я был в восторге. Правда, если быть точнее, это - "Малая логика" изложенная в его работе "Энциклопедии философских наук", а саму "Науку логики" еще предстоит освоить. Мне казалось, что название не просто соответствует содержанию, а многое стало "вставать на свои места". Банально, но это было очень приятно. Еще более приятно, когда я ознакомился с его последней прижизненной работой "Философия права". Все прелести раскрывать нет смысла, во всей литературе каждый находит что-то свое, но что ясно говорит Гегель, дак это о том, что во всем нужен порядок, порядок формируется через понятия, понятийный аппарат через образование (до чего же иронично, что сам Гегель не признавал, в отличие от некоторых современников "бытовой философии"), а образование формирует базис добродетели ко всему сущему, в том числе к отношению к праву. Например, одна из его цитат, в контексте содержания которой, он критикует фон Галлера в "Философии права": "Ненависть к закону, к законно определенному праву есть тот признак, по которому открываются нам и безошибочно познаются нами в их настоящем виде фанатизм, слабомыслие и лицемерие добрых намерений, в какие бы одежды они ни рядились". Конечно, надо подчеркнуть, что простые выводы, понятные для неподготовленного к многочисленным и не всегда ясным простому читателю, термины, как у Гегеля так и у Канта, формируется через эти самые сложные термины. Они могут очень утомлять, но в этом и состоит интерес, что именно через эти термины и теории, касательно "Вещь в себе", и формируются очень простые, но крайне любопытные выводы.

Самый главный тезис в моем осмыслении его работы, если не сказать патетично - кредо, что действия нужно соизмерять с последствиями, так как осознавая последствия человек становится подлинно свободным от негодования о своей судьбе как участи, обреченности или негативных правовых эффектов. Например: "Наказываемый преступник может рассматривать постигающее его наказание как ограничение своей свободы; на деле, однако, наказание не есть чуждая сила, которой он подчиняется, а лишь проявление его собственных деяний, и, признавая это, он ведет себя как свободный человек".

Отрадно или же несколько печально, осознавать, как Кьеркегор в своих работах "Или-или", "Понятие о страхе", критикует Гегеля в основном (иногда кажущимся, что только для самого Кьеркегора) тезисе - разум и логика неспособны познать дух (религию), кажется несколько надуманным или несостоятельным, потому как Гегель постоянно обеспечивает рассуждениями аргументами о природе трудного постижения истины, во всех ее аспектах, всегда используя сомнение в собственных рассуждениях.

К слову, сам Кьеркегор оказался интересен, как принято говорить, основателем "экзистенциализма", в стратификации понятий о страхе. Рассуждения об этике и эстетике. Но, кроме нащупывания того самого, что действительно, не поддается логике и заставляет переживать, он находит лишь пространные рассуждения, но не конкретику, к которой стремился Гегель. По крайней мере, я не смог его понять, кроме того, что уже будет очевидными, живыми примерами у Достоевского, касательно вопросов христианской морали, о том, что конечный путь лежит через раскаяние. К слову, прекрасна фраза Раста Коула из первого сезона "Настоящего детектива" о том, что: "Все хотят исповедаться, все хотят достичь катарсиса, особенно виновные… Но виновны-то все".

Христианская мораль обладает огромным потенциалом к изучению, но не могу не забыть о амбиволентности и этого вопроса, ибо как говорил Кант: "Ведь религия, которая, не задумываясь, объявляет войну разуму, не сможет долго устоять против него".

Из экзистенциалистов, так часто выделают помимо Достоевского и Камю, и Сартра, а по факту, ни в "Чуме" ни в "Тошноте" и близко не было той мощи, что была у Федора Михайловича, с бесконечной рефлексией о душе, о преступлении, о раскаянии и о вопросах религии. Опять-таки ИМХО.

Последнее здесь хочется добавить, что поиски атараксии не закончены, диалектизм или же метафизика, пронизана во всем, а потому все вышесказанное, конечно со стороны, нужно делить на двое, и Мишель де Монтень в "Опытах" об этом часто говорил, в частности: "Как подсказывает опыт истории, никогда не бывало пророка не только у себя дома, но и в своем отечестве!", это было как его дополнение к основному скепсису, если не к открытому пренебрежению, к негации к гуманитарным наукам. Правда, он так же относился и к медицине, потому скидку нужно сделать на тот 16 век, в котором он жил.