Остаток ночи Птица провел на ногах. Холодный осенний лес, утопал в буйстве ярких октябрьских красок. Под ногами шелестела листва, мягко пружинил мох, деревья и кустарники, оголив черные, блестящие от влаги тумана, ветви, готовились отойти к длинному зимнему сну. Когда же, позднее утро размазало пепельной серой хмарью линию горизонта, Сергей вышел к торфоперерабатывающему заводу. Всю ночь он шел от Припяти в направлении блок-поста. По крайней мере, ему так казалось, местность вокруг была сплошь незнакомая и выдерживать точное направление было нелегко.
Он ориентировался больше на звуки, - вплоть до утра, издали, как будто от расположения постов, беспрерывно грохотали выстрелы. Били из автоматов, крупнокалиберных пулеметов, часто перемежавшихся с разрывами осколочных гранат тридцатимиллиметрового калибра. Подобный звук издает автоматический гранатомет «Пламя», за раз выплевывая длинную серию ВОГов. Видимо где-то, разворачивались серьезные события. Яростно-рваный темп разнокалиберного оружия, отметал версию об «учениях» или стрельбы в «молоко», для острастки.

Эпопея с посещением Зоны слишком затянулась, за трое суток пребывания в этих диких, лишенных человеческой логики местах, Сергей вымотался и физически и морально, он шел отдавшись судьбе, что некогда привела его сюда и воочию продемонстрировала всю фантасмагорию зараженной территории. Шел, как ему казалось, прямо на посты, устав бояться и шарахаться от каждого куста, видимо где-то внутри него, лопнул защитный механизм самосохранения, а может быть, лимит страха просто исчерпался за последние часы в городе мертвых.
Так или иначе, он стоял сейчас напротив заброшенных корпусов завода, выработавшего свой ресурс еще задолго до катастрофы 86 года.

Сергей вытащил карту, разложил ее на коленях и поизучав с минуту, понял, что заблудился. Никакого завода на карте не было вообще, вероятно при составлении плана местности, топографы решили просто не наносить данный производственный комплекс за ненадобностью. По внешнему виду, тот был выброшен с государственного баланса еще в конце шестидесятых. Для того, чтобы определить свое местонахождение, нужно было отыскать точку отсчета, а пока палец Сокольских безуспешно рыскал в пространстве огромного, заштрихованного лесного массива. Сергей никогда не был силен в спортивном ориентировании, но сейчас ему не помог бы даже примитивный компас. После посещения города, его магнитная стрелка благополучно скончалась, занимая от щелчка ногтем, абсолютно произвольное положение. Солнца, всходившего строго на востоке, не было видно, унылая серая пелена равномерно заполняла атмосферное пространство. Мох, должнущий расти «исключительно» на северной стороне деревьев, от чего то считал, будто находится в центре Земли, так как пёр откуда ни попадя.
Раздраженный этими обстоятельствами Птица выкурил подряд три сигареты, и пошел осматривать заводские корпуса.

Под его солдатскими ботинками хрустела щебенка, гулкое эхо шагов разносилось далеко по территории комплекса, однако на многие километры вокруг, не чувствовалось ни единой живой души.
Подвалы здания были доверху заполнены черной водой, с блестевшей на ней золотисто-масляной пленкой. Все деревянные элементы конструкций прогнили и осыпались трухой, на пожелтевших стенах отслаивался цемент, отчего они походили на подверженные кариесу зубы курильщика. Наиболее целым выглядел производственных цех, - длинное двухэтажное здание с распахнутыми настежь воротами. Побродив по его пустым помещениям, Сергей решил было подняться выше, но обнаружил, что лестница ведущая на второй этаж капитально разрушена, - держащие балки давно лопнули и ступеньки бетона, жалко обвисли на стальных нитях арматуры. Однако, выйдя на улицу и осмотрев здание по периметру, Сокольских увидел нечто вроде желоба элеватора, по которому тележки с торфобрикетом скатывали на погрузку. Узкая колея рельсов начиналась от земли и по наклону в тридцать пять градусов уходила в недра верхнего этажа. Сергей, расставив ноги лесенкой, словно лыжник взбирающийся на гору, осторожно поднялся наверх.

Здесь оказалось побагаче, чем внизу: по углам были свалены ржавые агрегаты гигантского веса и неясно предназначения, в одном из подсобных помещений лежали дырявые жестяные носилки, прохудившееся ведро и пожарный багор с трухлявой ручкой красно-багрового цвета. Единственное помещение с сохранившейся дверью, оказалось чем то вроде кабинета, здесь чудом уцелело даже оконное стекло, бывшее правда столь грязным от пыли и копоти, что практически не пропускало света. На стене висел пожелтевший ватман – график работ, за долго время чернила поблекли и выцвели, так что прочитать содержимое, уже не представлялось возможным. В углу комнаты находился старинный письменный стол, вывернутые ящики валялись на полу, но любопытство Сергея привлекла настольная лампа, стоявшая здесь видимо с зари тех самых, давно минувших дней. Огрызок бумажной проводки жалко торчал из покрытого ржавой плесенью корпуса, а вместо абажура вокруг лампочки была закручена газета. Птица с интересом было прикоснулся к ней, но бумага моментально рассыпалась в сухие клочья так, что пальцы пронзив воздух стукнулись о мутное стекло. Тонко задрожала давно лопнувшая нить вольфрама, и лампочка… вдруг вспыхнула тускло-желтоватым светом, положенных ей шестидесяти ватт. Сергей так и замер, с протянутой к ней рукой, обалдело открыв рот и боясь пошевелится, словно чудо могло так же исчезнуть, как и внезапно появилось. Этого не могло быть, просто потому, что не могло быть в принципе. Через минуту, он отвел глаза от светящейся стеклянной груши и внимательно осмотрел светильник. Ничего особенного, старая послевоенная рухлядь. На всякий случай потрогав огрызок провода, он проверил корпус на наличие батареек. Естественно их там не было. Да и спираль в самом прозрачном цоколе была перебита, однако это не мешало ей испускать столь привычный, тусклый свет. Сокольских осторожно прикоснулся к стеклу еще раз и несколько раз, стукнул по нему пальцем. Лампа потухла.

Через полчаса выяснилось следующее, - лампа будучи вывернутой из патрона, горела сам по себе, конструкция светильника здесь была не причем. Свет появлялся от прикосновения к стеклу, причем лампа абсолютно не нагревалась, в отличие от своих обычных «подруг», потухала же, после сери коротких постукиваний, причем этот контакт должен был быть произведен именно кожей пальцев. На алюминиевую ложку, ткань и дерево, лампочка не реагировала.

Окрыленный данными открытиями, Сергей аккуратно замотал чудесный предмет в ткань спортивной куртки и спрятал находку в рюкзак. Проанализировав пройденный путь, припомнил, - припятский подъезд, там он расколол несколько таких ламп, но те в руках не светились, значит данным свойством обладают далеко не все электрические предметы. Здесь же, на заброшенном заводе, это была первая попавшаяся целая лампочка, так как профессиональная память бывшего электрика, цепко хранила состояние всей встреченной на пути осветительной системы комплекса.
Хотя… - ну конечно! В дальнем конце пустого коридора, по потолком, висела здоровенная ДРЛ, Дуговая Ртутная Лампа, применявшаяся для освещения больших производственных помещений. Эта штука будет пожалуй, посерьезней своей маленькой настольной «коллеги». Сергей подхватил рюкзак и зашагал к противоположной части здания. В конце длинного, широкого и пустого коридора, висел решетчатый светильник. С прозрачного плексигласового корпуса, свисали клочья пыли, вдоль стены под ним, протянулись водянисто-коричневые разводы ржавых дюбелей.

В жизни каждого человека, есть некий момент, когда неведомая сила оберегает его от неминуемой гибели. Кто-то останавливается от чувства смутной тревоги, и после, долго разглядывает упавший от него, всего в двух шагах, кирпич. Другой лежит по шесть часов в снегу, выцеливая в оптику прицела, скупой пейзаж Кавказа, затылком чувствуя беду, он обернется и увидит неслышно подходящего к нему со спины противника, с так завораживающе блестящим кинжалом… «Шестое чувство» или ангел-хранитель, кто они, незримые спасители людские?

Вот и сейчас, Сергей занеся уже было ногу, замер на очередном шаге и внимательно осмотрел цемент пола, пятью метрами отделявший его от намеченной цели. Вроде все как обычно, разве что в шаге от него, впереди, пол почему то был удивительно чистым, - светлое пятно без единой пылинки расползалось от стен до потолка. Смутно припомнив разговоры с Колей Афганцем, Сергей поискал глазами подходящий предмет, и не найдя, раскрыл рюкзак. Почти сразу под руку попался платок знакомых гаек. Взяв одну из них, увесистую и масляную, он легонько кинул ее вперед. Та даже не успела пасть. Не долетев каких-то нескольких сантиметров, металлических шестигранник со свистом рассек воздух, и по замысловатой дуге, выскочил в окно, попутно продырявив закрывавшую проем, фанеру.

Оценив все это, Птица сглотнул сухой ком в горле и попятился на несколько шагов назад.
Еще три, брошенных вслед гайки, вылетели под разными углами в окно, четвертая ушла в кирпичную стену, а последняя, зло просвистела у него над ухом, после чего наконец, Сокольских решил эксперименты прекратить.

Вернувшись в помещение-кабинет, он забаррикадировал тяжелым столом входную дверь, достал кусок рыболовной сети и закрепил его изнутри, на оконной раме. Снаружи, за отблеском грязного стекла, сеть не была видна, но ее ячейки надежно уловят брошенную снаружи гранату, и отпружинив, выкинут обратно. По крайней мере, драгоценные минуты могли спасти жизнь. Это лучше, чем проснуться от звука битого стекла и услышать дробное перекатывание «эФки», надо полагать, это был бы последний, услышанный им звук. А уж о подобной практике «зачисток» местности, он знал не понаслышке. Устроив лежбище подоле стены, Пицца достал остатки провизии, и привычно разогрев над пламенем сухого спирта, наскоро перекусил.
Сном, это назвать было нельзя, скорее дрёма, - когда человек одной ногой находится в реальном мире, а второй в воображаемом.

Сквозь грязный сумрак приютившего его помещения Серега разглядел туннель. Унылую, вытянутую в кишку трубу, без конца и начала, - ни света, не звука, ничего кроме вязкой пустоты. На корточках, обхватив руки коленями, на бесцветном полу сидел молодой, наголо стриженый мальчишка. Не по-детски обреченные глаза, глубоко сидели в темных глазницах, впавшие скулы, потрескавшиеся губы, знакомое лицо попавшего в беду человека. Птица медленно подошел ближе и рассмотрел, - парень был одет в серые ватные штаны и такую же телогрейку. На ней, возле сердца, белел прямоугольник ткани, с аккуратно выведенными буквами – «Сокольских Д.Ю. Второй отряд». У Сергея судорожной болью застучало в висках, - сидевший парень, был никем иным, как его родным племянником Димкой, сыном ушедшего из жизни, - брата Юрия. Брат, вместе с женой, пять лет назад, погиб в ДТП, когда их вишневая девятка вонзилась в фуру задремавшего дальнобойщика. После чего, осиротевший Дима оказался сначала в детдоме, а потом связавшись с местной шпаной, и в колонии для несовершеннолетних. Поделать с этим Птица ничего не смог, когда вести о случившемся дошли до него, было уже слишком поздно. И все же, в сложившейся ситуации, он навещал племянника так часто, как мог, привозя посылки и поддерживая морально. Через год, Дмитрий должен был покинуть стены исправительного учреждения, а вот гляди же ты…
Сокольских вспомнил Костю-Шухера. – Ты… ты тоже умер? Птица с трудом подбирал слова, он все еще надеялся, что это все не более чем дурной сон. Парень вскинул голову, и каким-то хриплым, совершенно чужим голосом ответил:
- Нет, дядя Сержа. Пока еще нет.

Он помолчал, а потом добавил – Хотя должен бы. И поддернув рукав телогрейки, показал разрезанные вены рук. Кровь черными разливами, медленно впитывалась в хлюпающую ткань ватника.
С трудом отведя взор от располосованной, худой мальчишеской руки, Сергей заметил красный треугольник, пришитый возле «зековского» плеча.
- Ааа, это я за «актив» «стойку держу». Парень прикрыл глаза. – Тяжело на «малолетке», дядя Сережа. Вы вот воевали, но даже представить не можете, какого там. В вены свои, я ворам в карты проиграл. У меня другого выхода не было.
Он опять замолчал и как-то нехорошо, с булькающей хрипотой, закашлялся.
- Даже не больно было, в ШИЗО холодрыга, так что я вроде как «заснул», - вот «кум» наш удивится…
Птица внутренне содрогнулся, представив, как начальник оперативной части колонии, на жаргоне - «кум», зайдет в помещение штрафного изолятора и найдет там скорчившегося в луже крови, худого мальчишку.
- Туннель видел. Думал сказки все это, оказалось – правда. Как будто поднимает тебя и тащит, - продолжил племянник. – Только голый вассер вышел, то есть облом. Дернуло меня куда-то в боковое ответвление, не знал даже, что такие есть. Чудно все это. Парень опять закашлялся и закрыл рот кулачком.
- А почему я тут? – Наконец спросил Сергей. Он поискал в карманах сигареты, но не нашел. Сначала сослуживец, теперь племянник, - череда каких-то кошмарных совпадений, стеревшая грани реальности, мешала в кучу явь и небыль…
- А почему Вы тут? – Дима повторил эхом вопрос, и заинтересованно посмотрел на родственника.
- Я тоже умираю? Птица вдруг успокоился и присел рядом с племянником.
- Нет, Вы живы… Пацан к чему-то прислушался. – Вы живы, и я кажется тоже… не умру. Но я должен что-то сказать. Он покрутил тощей шеей и прищурил левый глаз.
- Вы должны спешить, дядя Сережа. ОНО просыпается, торопитесь уйти из того места, где вы сейчас!
- Из комнаты? На заводе? – удивился Сергей.
- Нет… вообще. Если захотите, можете вернутся позже, когда все произойдет. Многие вернутся, многие придут. Но если останетесь сейчас – погибните!
Сокольских молча выслушал все это и усмехнувшись, ответил: - Я бы рад. Но не знаю как это сделать. Я заблудился и меня дут. Вобщем… если вернусь, попаду в засаду, и вот тогда точно помру. Без вариантов.
Племянник раздраженно махнул рукой, - Им не до Вас. ОНА гонит на них всех тех, кто еще оставался ТАМ. Точнее, это все бегут от НЕЕ, и в этой суматохе, никто ничего не заметит. Я чувствую.. чувствую страх… людей и животных… Вам надо тоже уходить! А дорОга… - идите вдоль крестов. До конца, а там сами знаете как.
Паренек замолчал и опять к чему то прислушался.

- Кажется я все таки буду жить, дядя Сережа, я шаги слышу. Меня сейчас найдут. Может и спасти успеют. Вы, если останетесь живы, приезжайте ко мне… У меня ведь больше никого нет. «Зека» вытер ладони о колени брюк и закончил, - Только я не вспомню об этом. – Про туннель. Странно, еще ничего не случилось, а я уже знаю!
Димка как то горько улыбнулся и вздрогнул, - Кажется всё.. Он растерянно посмотрел на Сергея, и глаза Птицы вдруг заволокло сажей. А потом, его будто за ноги, кто-то выдернул из забыться.

Сокольских лежал на своем «лохматом» полотнище плащ-палатки и тупо смотрел в потолок.
- Видимо я схожу с ума. Обидно только, что здесь, в безлюдной Зоне. А может и к лучшему, никто не увидит меня, пускающим пену и рта и отвечающего незримым голосам. – «А в голове у меня, словно радио вещает» - вспомнились слова армейского кореша Женьки, освобожденного из плена, но за месяц душманских пыток, помутневшего рассудком.
А если… если это не сон и не сумасшествие? Птица поднялся и подошел к окну. Если это знак? Сокольских отпил воды из фляги и сломав две сигареты, с трудом, закурил третью. - В любом случае, я ничего не теряю, что-то действительно происходит, все тело звенит… да оно просто кричит мне – «Надо убираться отсюда!» Быть может шансы все-таки есть.
Разогрев большую кружку кофе, он сделал несколько разминочных упражнений, проверил оружие, собрал вещи и вышел на улицу.

Дремал он, как выяснилось, гораздо дольше чем казалось. Солнце взошло и болталось в зените, под унылыми лучами желтой звезды, развалины завода казались особенно безжизненными.

- «Идти на кресты…» Слова племянника не давали покоя. Что это значит? Кладбище? Ничего похожего рядом не было, Сокольских остановился и беспомощно огляделся. Лес, руины, телеграфные столбы. Столбы… Сергей поднес ладонь козырьком ко лбу и внимательно присмотрелся.

Вроде обычный столб, вертикальная стойка, почти у навершия горизонтальная перекладина... одна. Так их ставили раньше, - провода давным давно срезаны, вероятно тогда же, когда заводик отключили от энергоснабжения. Птица присмотрелся повнимательнее. Столб был похож на гигантский крест, а за ним, уходя вдаль, виднелись еще такие же, угрюмой цепочкой, ведущие неведомо куда. Но наверное, в нужном ему, Сереге, направлении. Озаренный догадкой, он перескочил через кучу заросшей крапивой, кирпичей, и двинулся в указанном направлении.

Он уже почти миновал заводскую территорию, как из за стоящей в стороне пары домов, низко припадая мордами к земле, одна за другой, показались три псины. Птица не сразу понял, что эти твари, внешне похожие на изуродованных доберманов, - слепы. Они двигались широкими петлями, словно нюхая густо-заросшую траву, но сблизившись по хитросплетенному эллипсу, с Сергеем, - тот разглядел, что глаз у них нет вовсе. Не было их о природы, там где у животных были органы зрения, у этих «псов», шла зализанная гладкая кожа. Но данный недостаток, похоже компенсировался чем-то иным. Не дойдя до человека полсотни шагов, одна из незрячих собак, вдруг остановилась и повела мордой в стороны. Наткнувшись на место, где замер Сергей, животное дернуло губой и обнажило длинные, неровные клыки. В траву упала пузырящаяся пена, и тот час, две другие «собаки» подобрАлись, и медленно пошли к Сокольских. Тот расстегнул куртку, освободил плечи от рюкзака, - с шорохом рюкзак упал на траву. Ближайший из зверей, уловив движение, дернул обрубком уха. Птица сделал осторожный шаг назад. И тогда, словно по сигналу, опережая двух остальных, к нему бросился первый «доберман».
Сергей вытащил из за пояса "ПМ", одновременно большим пальцем сдвигая вниз флажок предохранителя, и тщательно прицелившись, с одной руки, как в тире - выстрелил. Грохот и звон вылетевшей гильзы набатом разнеслись по могильному покою Зоны. И тот час-же грохнул следующий. Птица не очень хорошо стрелял из "пээма", всё-таки это оружие офицеров, а не солдата срочника, но тем не менее, вторая девятимиллиметровая "макаровская" пуля, своим тупым носом вонзилась в морду хищника. Динамический удар в 346 джоулей, отбросил голову слепой твари в сторону и она, еще продолжая по инерции свое движение, пролетела метра два, прежде чем уже мертвой, перекувырнулась в пожухлой траве и замерла навсегда. Две оставшиеся псины внезапно шарахнулись в разные стороны, как от брошенной палки уворачиваются бездомные дворняги, и еще не стихло эхо выстрелов, как они уже скрылись за обломками дома.

Двигаться вдоль заросшей просеки телеграфных столбов, оказалось несложно. Серые брусья с поперечными жердями торчали через каждые двести метров, друг от друга, так что не теряя их из виду, он огибал встречавшиеся прогалины и кустарники.
Через пару часов, по левую руку от замысловатого маршрута, ему открылось несколько одноэтажных строений, - все те же заколоченные окна и двери. Он уже собирался пройти мимо, как внезапно обратил внимание на одно из строений. На резной подпорке крыльца, белой известью, кто-то вывел загадочный знак – белый треугольник с точкой посередине.
- Коля афганец, воин-интернационалист, ведь ты рассказывал об этом… Птица наморщил лоб и шагнул к дому.

- «А после мародеров, были и те кто за знаниями тянулись, любопытством движимые, или еще чем. Так они чего придумали, - «чистые места», где переночевать можно было и похарчить значку какую, добрым человеком оставленную, - особым знаком метили. Треугольник с кругом. Может от масонов взяли, может сами придумали, не суть. Главное, дело нужное было, оно ведь после переходов пеших, ноги знаешь как гудят? А тут смотришь, - дом «чистый», и мерить дозу не надо, знаешь уже – все в норме. Еду оставляли, медикаменты. Ништяк все было, сам выручишь и тебе помогут. Но хорошим делам конец быстро приходит. Повадились некоторые, одно слово, - суки поганые, эти знаки на нехорошие места наносить. То ловушка какая, то еда отравлена, или другая какая пакость – похитрей. Несколько человек погибло, пока народ не поумнел. Они, символы, еще долго потом встречались, да только веры им уже не было.»

Белые мазки кисть. Были довольно свежие. Сергей насторожился. Он не торопясь подошел поближе и присмотрелся к постройке. Обычный сельский дом, бревенчатый сруб, покатая крыша. Штакетины забора обвалились, сад густо зарос дикой малиной, яблоки и груши без хозяйской руки обильно растопырили ветви. Возле собачьей будки лежала перевернутая ржавая миска.

Тем не менее, Птица осмотрел каждую ступеньку крыльца, прежде чем рискнул подняться на террасу. Замок на двери был сбит, причем достаточно давно. Доски, которыми когда-то заколачивали двери, валялись в стороне, на них шелестела паутина, а поверху топорщился зеленоватый мох. Сергей осторожно, на толщину ладони приоткрыл разбухшую от дождей, дверь, и очень аккуратно провел пальцами сначала по верхней части косяка, а потом и до пола – вниз. Ничего.

– Ну просто «каникулы в Простоквашино». «Дом ничей, живите, кто хотите!» - вспомнился ему детский мультфильм. Толкнув дверь посильнее и прижавшись к наружной стене, он внимательно вслушался в ее скрип. Одна секунда, три, десять… Тишина. Померив дозиметром фон, Птица шагнул внутрь. В луче фонаря, чернел узкий коридор. Запах пыли и старых вещей витал во мраке затхлого воздуха. Сделав еще два шага и остановившись, он еще раз осмотрел пространство перед собой. В равномерном синем свете фонаря, он не увидел, а скорее почувствовал тонкую металлическую проволку, протянувшуюся в десяти сантиметрах от пола, поперек прохода.

- Так… «шкатулка с сюрпризом», значит прав был Николай, дай Бог ему здоровья!
Сергей наклонился и осмотрел стены вблизи. На деревянном брусе-стойке, на прозрачный скотч, была примотана армейская оборонительная граната Ф1.

«Феня», - как ее ласково и уважительно называли бойцы, была одной из самых страшных и убойных представителей «карманной артиллерии». Корпус из сухого чугуна, при взрыве разлетался на мельчайшие осколки, надежно поражая живую силу противника на расстоянии до двухсот метров. Никто толком н мог понять феномена гранаты, но ее острые, как бритва осколки разлетались четко в стороны, и очень мало – вверх. Вокруг разорвавшейся «эФки», трава выкашивалась полностью на три-четыре метра, от поражающих фрагментов не спасали ни каска ни бронежилет. Ее бросали еще в Первую Мировую, использовали в Великой Отечественной и она до сих пор, оставалась надежным и смертельным оружием войны.

Поцокав языком, Сокольских взял фонарик зубами, направив узкий луч света перед собой, и поддерживая одной рукой полувыдернутое кольцо, кусачками отстриг проволку. Срезав скотч и освободив гранату, он вернул чеку в первоначальное положение и загнул предохранительные усики в стороны. В принципе, стоило вывернуть и запал, но подбросив в руке увесистый чугунный корпус, Сергей пристроил гранату за пояс. Далее осматривать помещение, ему решительно расхотелось, не факт, что это был единственный «подарок». Поэтому, приладив на спину рюкзак, он вернулся на тропинку прежнего маршрута.

В поздних сумерках, он наконец вышел к минному периметру За десять минут до этого, Сергей уловил запах горелой плоти, но сильный холодный ветер быстро унес странный запах. Немного позже, в небе, Сокольских рассмотрел отблески больших костров. Лес расступился и перед ним разлеглось знакомое поле. Где-то в стороне, справа, воздух вспорола осветительная ракета, зависнув на миг, шипя, она пропала в темноте. Взяв ориентир на место ее старта, Сергей через полчаса вышел к столь знакомому ему блок-посту. Теперь это сооружение казалось ему таким родным и близким, что он устало привалился спиной к молодой сосне и чиркнув под курткою зажигалкой, закурил сигарету, пряча ее рыжий огонек в своих ладонях.

Настроив видеокамеру, Птица осмотрел дорожную крепость. В этот раз широкий луч прожектора не беспокоил бурую траву, а намертво уставился куда-то вдоль дороги, в ту сторону, откуда официально начиналась зона. Сполохи костров освещали тут и там разбросанные темные бугры, в изобилии усеявшие местность возле «блока». Сергей покрутил зум, и максимально приблизил видеоискатель к одному из бугров. Вот пламя костра, под напором ветра полыхнуло, и в его багровом свете, мелькнула оскаленная морда кабана. Отпрянув от объектива, Птица выключил прибор и спрятал в сумку.
- «И животные, и все кто были там, чуют ее страх. Она гонит их…» - вспомнились Димкины слова. Предыдущую ночь он помнил шумом выстрелов. Значит и дикие кабаны, и все кто здесь лежат, пытались вырваться из зоны. Но почему они упрямо шли на пулеметы? Почему не пытались пересечь мины? Странно… словно зверьем кто-то управлял, щупая армейскую оборону. Бред какой-то. Наверное, все же случайность.
Сергей ползком добрался до тракторной колеи, и привычно, ящерицей пополз по полю.

За прошедшее время, солдаты не удосужились залатать «огрехи» и через полчаса, проверяя землю щупом, Птица миновал открытое пространство. Полежав немного в траве, он поднялся и прошел еще несколько километров, после чего, окончательно вымотавшись, повалился на ночлег. Выбрав ель погуще, Сергей приткнулся под одну из игольчатых лап, сунул рюкзак под голову и завернувшись в плащ-палатку, моментально уснул.

Сновидения обошли его стороной, и в этот раз, только лишь равномерный шелест утреннего дождя, разбудил провалившегося в забытье, Сергея. В одеревеневшее тело больно впился еловый сучок, Сокольских поморщился, отряхнулся от налипших иголок и выбрался наружу.
Предстояло возвращение в пансионат, ставший за время его пребывания в чернобыльской зоне, чем то вроде основной базы.
Пройдя минут двадцать, Птица спустился к небольшому водоему. В его мутной и холодной воде, тщательно отмыл ботинки и соскоблил с одежды глину и грязь. Доев остатки провизии, Сергей поплотнее уложил вещи и проверил снаряжение. Рука остановилась на ребристом корпусе гранаты. Машинально вынув ее, Птица покрутил «Феню» в руках, а затем вытащил чеку и швырнул в воду. Перевалившись за толстый ствол дерева, он поочередно загнул пальцы. Один, два, три… В глубине озерца что-то вздрогнуло, и из его недр, вылетело облако брызг. Волны прилива еще не стихли, как на поверхность, белесым брюхом к верху, всплыли несколько рыбин. Сергей вытащил двух ближайших, - экземпляры были почти без плавников, с неестественно выпученными глазами, и брезгливо сунул их в целлофановый пакет.

Он не спешил, идя по лесу осторожно раздвигал ветви крупного боярышника и яркие кисти рябины, смахивал с лица упрямые капли дождя, вслушиваясь в дежурные трели лесных птиц. Сокольских вышел на аллею санатория около трех часов дня.

Старшего лейтенанта Припятко, он заприметил еще издали, его темно-синяя форма, сильно контрастировала на фоне выбеленного забора.
- Здравствуйте, Сергей Александрович. - Участковый кисло улыбнувшись, критически осмотрел внешний вид Сергея.
Птица подавил в себе внезапное желание – немедленно пристрелить полицая, и устало ответствовал: - И вам, здравствуйте.
Опередив Припятко со следующим вопросом, он протянул ему пакет с рыбой, - Брал анализы грунта в озере, и как видите, впридачу, пару элементов фауны. Пусть в институте посмотрят, что за живность у Вас водится.
Старший лейтенант раскрыл пакет и понюхав, брезгливо поморщился. Потом несколько секунд помолчал, что то прикидывая в голове, наконец там щелкнул какой-то кривошипный механизм, и он выдал: - Вообще-то у нас рыбу не везде можно ловить. Заповедная зона, все-таки. И что-то я у Вас удочек не вижу… вы что, ее сетью брали?
Мент явно брал на себя функции «охранрыбнадзора», но Сергей спорить не стал, вытащил деньги и сунул несколько купюр в китель старлея.

- Интересы науки, прежде всего! – Вяло добавил Сокольских и взявшись за ручку входной двери, вопросительно взглянул на участкового. Тот помялся для виду и напоследок поинтересовался: - А что, Сергей Александрович вы рыбу прямо в пакете повезете? Стухнет ведь…
- Нет конечно, я ее сначала закопчу – Птица открыл дверь и скрылся в холл пансионата.
-Ну-ну… Старший лейтенант Припятко снял фуражку, пригладил волосы и застегнув форменный карман с полученными деньгами, направился к машине.

В холле Сергей забрал ключ, поднялся в номер и переоделся. Собрав вещи, он вышел в коридор, где и столкнулся с электриком Сашко. Оглядевшись и удостоверившись, что поблизости больше никого нет, тот тихо спросил: - В Зоне был?
Сокольских пожал плечами, - Может быть. А что, очень заметно?
Электрик усмехнулся в ответ, - Можешь поверить. От тебя ею за версту несет.
Сергей не был расположен к разговору и уже собрался пройти, как Сашко взял его за рукав.

- Погоди! Я смотрю ты парень рисковый, да ведь только пропадешь там, один. Ты вот что, если надумаешь остаться… - Мангуст сделал паузу – Вот тебе телефончик один, позвони по нему, если время будет. Скажешь, дескать от меня.
И подмигнув новоявленному «сталкеру», ушел по своим делам. Сергей покрутил бумажку с номером, показавшимся ему смутно знакомым, и сунул ее в карман.
Сдав ключ дежурной, он расписался в журнале, и пожав плечами на вопрос администраторши – «остаться не планируете?», вышел на улицу.

Спустя час, Сокольских сидел возле телефонного узла и задумчиво курил уже четвертую сигарету. Когда из зала переговорного пункта вышел последний дачник, Сергей бросил окурок и посмотрел на небо. Где-то там, высоко, уверенно раздвигая хмурую пелену туч, пробивалось солнце. Сверкнули в лучах капли кончившегося дождя, и ветер, казавшийся доселе холодным м пронзительным, стал вдруг ласково-бодрящим. Решительно поднявшись, он вошел внутрь и снял телефонную трубку. Птица не ошибся, цифр данные ему электриком, совпадали с номером, что ему когда то записал афганец Николай. Сергей покрутил пальцем телефонный диск и вслушался дыхание трубки. Семь гудков прозвучало, прежде чем на другом конце провода что-то щелкнуло, и ему ответил голос невидимого абонента.

И тогда, прежде чем произнести условленную фразу, неожиданно для себя, сбрасывая груз событий последних дней, Сергей горько улыбнулся и помолчав, сказал – «Салам Зона, салам!»