Я осторожно приблизился. Пес продолжал с подозрением коситься на меня. Я протянул руку, стараясь не делать резких движений, попытался погладить зверя по голове. Шерсть у него была густой и жесткой, как щетина. Вел он себя вроде бы спокойно, но Наталья продолжала удерживать его за ошейник. Вдруг зверь резко поднял голову, ткнулся влажным носом в мою руку. От неожиданности я даже не успел среагировать, сердце ушло в пятки, а все тело обдало жаром. Пес глубоко втянул воздух, чихнул и мотнул головой.
– Вот и познакомились, – засмеялась Наталья, и в уголках глаз снова заплясали веселые морщинки. – Домой, Клык, на место!
Она рванула пса за ошейник к дому. Он развернулся и не торопливо затрусил к двери.
– Пошли, познакомлю тебя с Ириной.
Мы вошли на двор. Там в полумраке, в хлеву что-то возилось и повизгивало. Из двери в огород к нам на встречу вышла молодая женщина, лет тридцати, в простом деревенском платье, вязаном свитере и брезентовом плаще. Её длинные волосы были заколоты в узел сзади. Странное чувство. От нее веяло чем-то простым, деревенским и давно забытым еще в детстве. В руках она держала большой пустой таз, а увидев нас, настороженно, с вниманием посмотрела на меня.
– Кто это с тобой? – спросила она Наталью.
– Знакомься это Серега. Мы с ним старые приятели. Я подумала, все равно нужен четвертый в группу. А чем со стороны приглашать неизвестно кого, лучше своего взять.
– Новичок?
– Да, – ответил я.
– Мда-а. Еще один Хвост? То, что ты его хорошо знаешь – это плюс конечно, но когда мужики-то работать начнут, если все время на детский сад тратить будут? Деньги ведь скоро закончатся.
– У меня есть деньги.
– Да? И сколько? – спросила Ирина.
– Пять тысячь.
– Разве это деньги?
Ирина устало вздохнула.
– А что еще есть?
– Три аптечки обычных, бинты, фляга спирта, два антирада, радиометр, фонарь, консервов немного и буханка хлеба, да еще нож есть охотничий, хороший. Все, больше пока ничего не приобрел.
– Не густо, – подытожила Ирина. – Ну, проходите в дом. Николай с Дмитрием вернуться, пусть сами решают.
Ирина развернулась и пошла обратно в огород, а мы с Натальей прошли в избу. Со двора мы попали в просторные сени, а миновав их, вошли в дом. Сразу при входе располагалась маленькая прихожая. Из которой прямо, налево и направо вели три открытые двери. Прямо располагалась небольшая кухня с русской печью в углу. Налево была просторная комната с кроватью и еще какой-то мебелью. Направо располагалась большая горница. Посередине её стоял массивный, крытый скатертью стол и четыре стула. По бокам стояли два дивана, шифанер, книжный шкаф и старинная горка-сервант. Направо, была еще дверь, в следующую комнату, но она была закрыта. Я разулся в прихожей и встал в нерешительности. Наталья сняла плащ, прошла в горницу и уселась на диван.
– Чего стоишь, глазами хлопаешь, проходи, присаживайся.
Я прошел и сел на стул напротив неё.
– Ну, рассказывай, как ты жил все эти годы?
– Долго рассказывать придется.
– А мы никуда не спешим.
– Ну, хорошо, слушай.
И я начал свой долгий рассказ.
Так мы просидели до самой темноты, вспоминали прошлое, общих друзей, нашу веселую компанию. Вошла Ирина, разделась, прошла, села за стол напротив и стала молча слушать нашу болтовню, потом принесла с кухни керосиновую лампу, зажгла, повесила над столом. Так прошла еще пара часов. Потом на улице послышались голоса. Дверь во двор заскрипела и захлопнулась. В сенях застучали шаги, и в дом ввалилась толпа народа.
– Привет, а у нас гости! – проговорила Ирина.
– Гости – это хорошо, – отозвался низкий мужской голос.
Что-то отдаленно знакомое послышалось в нем. Я подумал об этом, но как-то мельком.
– А гости с угощением или подарками еще лучше, – пробасил другой.
Люди разделись и вышли из полумрака на свет, к столу. Первым приблизился высокий, крепкий мужик, по возрасту – около лет тридцати, за локоть которого держалась молодая девушка. Она была младше его лет на пять. Невысокая ростом, она едва доставала ему до плеча и от этого казалась еще моложе. Это Дмитрий-Дровосек, сразу сообразил я, а сбоку, рядом Татьяна.
– Дмитрий, – тут же представился он и протянул широкую крепкую ладонь. Пожатие его и в правду было железным.
– Татьяна, – поговорила его спутница и тоже протянула изящную маленькую ручку.
– Значит, послушался все-таки моего совета? Да-а, тесен мир в Зоне. Не думал я, конечно, что нам вот так придется встретиться снова.
Сивый подошел к столу. Вслед за ним на свет вышел молодой парень, по виду мой ровесник. От неожиданности я опешил и онемел. На меня смотрел тот самый мужик, что говорил со мной у вокзала. Он постоял немного, разглядывая меня и наслаждаясь произведенным эффектом.
– Сивый, Николай.
– А это тестка мой, тоже Николай, подпольная кличка Хвост. Про Дровосека, тебе, наверное, уже рассказали?
– Серый, то есть Сергей – представился я.
Сивый, ухмыльнулся, пожал мою руку. Тогда на вокзале его голову скрывал капюшон плаща. Сейчас же, глядя на его темные с густой проседью волосы, я понимал от куда у него прозвище.
– Вы ужинали уже? – обратился он к Ирине.
– Нет, вас дожидались.
– Ну, вот и славно, заодно познакомимся поближе. Давай, парень, доставай заветную из рюкзака.
– Вот это дело! – поддержал Дмитрий.
– Никаких заветных, – начали протестовать женщины. – Вы же завтра на охоту собрались?
– Да мы, по чуть-чуть, за знакомство и для аппетита, – начал оправдываться Дмитрий.
– Знаем мы ваше «по чуть-чуть», а завтра головы не поднимете.
Я встал, подошел к дивану и достал из рюкзака фляжку. Она тут же оказалась в руках у Ирины, которая унесла её на кухню.
– Колюнь, сходи, притащи два стула из комнаты и с кухни табурет, тоже.
Тем временем Дровосек уже принес еще два стула из комнаты справа.
Женщины все скрылись на кухне. Хвост припер еще два стула. Мужики начали рассаживаться за столом. Наталья принесла табурет.
– Буханку давай, – обратилась она ко мне.
Я достал и отдал хлеб.
– Присаживайся, вон там, с краю, на табурет.
На столе появился большой чугунок с ароматом тушеной картошки с мясом, плоское блюдо с порезанным хлебом, тарелки и эмалированные чашки, груда ложек и семь разного вида стопок и рюмок. Наталья с Татьяной наложили каждому ароматного варева и тоже уселись за стол. Последней вышла Ирина. В руках у неё был небольшой графинчик с уже разбавленным спиртом. Судя по объему, спирт разбавили не весь. Ирина поставила графин и села рядом с Сивым.
– Ну, что, за знакомство?
Дровосек довольно потер руки и стал разливать содержимое графина. Выпили по первой, сразу принялись за картошку.
– Откуда здесь картошка? – спросил я сидевшую рядом Наталью.
– Из огорода. Здесь фон немного превышен, поэтому гигантизм, все растет, как на дрожях.
Налили по второй. Разговор сразу перешел на меня. Кто? От куда? Зачем в Зоне? Как давно знаком с Натальей? Что думаю делать? За этим делом графин быстро опустел. Дровосек было, принялся уговаривать Ирину принести остатки, но та была непреклонна. Поговорив еще немного, все поднялись из-за стола и начали расходиться. Ко мне подошел Сивый.
– У тебя спальник есть?
– Да, – ответил я.
– Ты сегодня на сеновале спишь. Все комнаты заняты, сам понимаешь. На кухне Хвост на печи, в зале – Наталья. Вот если она тебя тут оставит?.. – он хитро посмотрел в её сторону.
Наталья сделала вид, что не слышит разговора, взяла еще одну лампу, собрала со стола скатерть, и понесла вытряхнуть крошки на двор.
– На сеновале, так на сеновале.
– Правильно, не зачем сразу привыкать к комфорту.
Я достал из рюкзака спальник. Все мужики вышли в сени. Сивый и Дровосек закурили.
– Куришь? – спросил Дмитрий.
– Нет.
– Еще один некурящий. Хвост вон, тоже.
– Это ж хорошо, – отозвался Сивый, – значит, сеновал точно не спалит.
Все оценили шутку.
– А вообще, правильно. В Зоне, часто, курить себе дороже, поэтому если не куришь, значительно легче.
– А разве здесь не Зона?
– От деревни до старого, второго периметра четыре километра. Раньше здесь вообще чистые земли были. Да и теперь не больно уж. Настоящая Зона за линией второго периметра начинается. Там и аномалии уже серьезные и мутантов побольше, а здесь так боловство.
– В этом доме раньше баба Маня жила. Мы к ней с Николаем на постой попросились. Потом к нам Матюха прибился, потом вон, девчонок подобрали.
– Баба Маня умерла три года назад, а мы остались. Потом девчонки Наташку в поселке подобрали. Она молодец, из рогожи может вечернее платье сшить, не хуже чем от Кардена. Всю деревню здесь обшивает, ну и свой кусок в общий котел приносит.
– Потом вон, Хвоста пристегнули к себе, а теперь вот и тебя. Если бы не Наталья, не взяли бы конечно. Двое новичков в группе – это уже перебор. Завтра на охоту пойдем, поглядим, на что ты способен.
– Ладно, утро вечера мудренее. Пойдем покажу, где сеновал.
Сивый взял лампу оставленную Натальей и прошел на двор. Возле лестницы на сеновал вспыхнули и двинулись к верху два огромных зеленых огня.
– Клык, морда зубастая, – весело пробасил Сивый, – соседа тебе веду.
Пес поднялся и сел. Сивый стал трепать его по загривку.
– Тут, два года назад, кабаны недалеко логово псевдопсов разорили. Родителей его завалили, выводок весь сожрали, этот каким-то чудом уцелел. Приполз вес в крови ко двору. Девки его и оставили. Он когда отбивался, клык один сломал, так и назвали. Потом. Когда молочные зубы поменялись, клыки отрасли. Вон теперь, зубищи какие. Нет, здесь слепцов многие держат, а вот псевдопес, только у нас. Собака в деревне нужна, к нам в дом чужой уж точно не зайдет, выбросы потом же, они их лучше всяких приборов чувствуют. Хоть до нас и не достает в общем-то, но лучше не рисковать, спустился в подвальчик, переждал. Ну, давай, заболтался я тут с тобой.
Я поднялся по лестнице на сеновал, а точнее бывший сеновал, так как свежее сено сюда последний раз закладывали еще, наверное, при молодой бабе Мане, а остатки старого давно превратились в труху. Я раскатал спальник забрался во внутрь и тут же уснул.

Проснулся я от карканья вороны на крыше двора. Внизу, в огороде, возле хлева слышались звуки чавкания и какой-то возни. Я вылез из спальника, надел берцы, потом свернул свою постель и направился к лестнице вниз. Интересно, сколько сейчас времени? КПК вынутый из грудного кармана куртки показывал 7.00.
Внизу, прямо возле лестницы лежал Клык. Он поднял оскаленную морду и опять стал внимательно меня разглядывать. Сторожит. Странный, все-таки у него взгляд, как ренген, даже жутковато становится.
Я спустился почти до самого низа. Клык поднялся и встал.
– Ну, чего ты уставился, на меня? Сказали же тебе – свой.
На мое счастье, в дверном проеме в огород показалась фигура Натальи.
– А, соня, проснулся. Ну, как самочувствие?
– Да, нормально. Сушит только немного.
– Все уже час назад, как встали.
– По-моему, он мне не доверяет, – кивнул я на пса.
– Он тебя проверяет. Иди сюда, не обращай на него внимание.
Я спустился с лестницы, и подошел к Наталье.
В огороде, сразу за стеной хлева, находился крепкий, большой загон. С краю стояло длинное и широкое, выдолбленное из целого ствола дерева корыто-лохань, в котором что-то с наслаждением уплетали две огромные плоти. Рядом толпились и пытались ухватить свой кусок четыре особи поменьше. Наблюдая за всем этим сверху, на крыше двора сидело несколько ворон, выжидая удобного момента, что бы выхватить корм из корыта. Я с удивлением уставился на эту картину.
– Ну, как, тебе наша свиноферма?
– А вы не боитесь, вот так вот мутантов держать?
– Да ладно, они совсем не агрессивные, это же простые хрюшки. Здесь, в деревне, плотей все держат. А потом, загон крепкий, да и Клыка они шугаются. Держи таз, пойдем, принесем еще им жратвы.
– А чем вы их кормите?
– Мясом, в основном. Ну и объедки со стола, помои, они все метут.
– А мясо от куда?
– А вот сегодня на охоту пойдешь и узнаешь.
Наталья усмехнулась. Мы подошли к стоящему в стороне, за загоном небольшому сарайчику, рядом с которым стояла деревянная, покоцанная плаха, с воткнутым в нее топором. Наталья открыла дощатую дверь. Сразу пахнуло гнилью да так, что у меня даже перехватило дыхание. Внутри сарая на деревянных жердях, у потолка, были подвешены несколько разделанных тушь слепых псов.
– Надень рукавицы, сними пару и тащи сюда, – велела Наталья. Я подержу, а ты топором их разрубишь на куски.
– Фу. Что же они так воняют-то?
– Так ведь давно уже висят, почти неделю. Ничего, плоти тухлятинку, даже больше любят, чем свежее мясо.
Борясь с рвотными позывами, я вытащил две «ароматные» туши и бросил рядом с плахой. Наталья в рукавицах и водрузила одну из тушь на плаху. Через пять минут с разделкой было покончено, мясо сложено в таз. Мы вдвоем поднесли его к краю загона и, перевалив через него, высыпали содержимое в корыто. «Хрюшки» тут же принялись за угощение.
– У вас тут крыс, наверное?
– Да, не так уж. В загоне их плоти ловят и жрут, а снаружи – Клык. Он тоже мясо уважает.
– Кстати, а его вы, чем кормите?
– Тем же самым, пока свежее, а потом он на подножный корм переходит, выходит за околицу и ловит, что в зубы попадет.
– Не боитесь, что застрелит кто-нибудь?
– Свои не тронут. А чужие? Чему быть, того не миновать. Вон там мыло возле бочки с водой. Руки сполоснем и пойдем завтракать.

В доме все уже давно бодрствовали. Мужики сидели в горнице, за столом с расстеленной на нем картой. Сивый и Дровосек склонились над ней и что-то негромко обсуждали. Хвост сидел рядом, на стуле и молча их слушал.
– Доброе утро. Проходи на кухню – встретила меня Ирина.
Я разулся и вошел в горницу.
– Привет. Как спалось? На новом месте, приснилась невеста? – озорно спросил Дровосек.
– Как самочувствие? – спросил Сивый и протянул руку.
– Нормально. Спал без снов, как убитый.
Я поздоровался со всеми.
– Вот и хорошо. Завтракай и отправляемся.
Я прошел на кухню. Татьяна поставила передо мной на стол тарелку с остатками тушеной картошки и бокал чая. Наскоро подкрепившись и поблагодарив наших хозяек, я встал из-за стола и, сунув спальник в свой рюкзак, вместе с мужиками вышел в сени.
Дровосек и Сивый были с калашами, в длинных, брезентовых плащах, с надетыми поверх, армейскими разгрузками, а Хвост в простой сталкерской куртке с капюшоном. Сивый открыл дверь небольшого чулана и склонился над раскрытым, старинным сундуком. В сени он вернулся, держа в одной руке охотничье ружье, а в другой патронтаж.
– Память о Матюхе, с этим ружьем он начинал. Хорошая вещь, надежная. Хвост, держи, а обрез свой новичку отдашь.
С этими словами он бросил ружье Хвосту. Тот поймал его и с нескрываемой благодарностью начал осматривать.
– А это тебе, – сунул мне Сивый патронтаж. Надеюсь, с обрезом обращаться умеешь?
Я молча кивнул. Хвост скинул через голову ремень, на котором крепился чехол с засунутым туда обрезом двухстволки и протянул мне. Я перекинул его через плече, так, что бы обрез легко можно было достать спереди, и застегнул на поясе поверх куртки патронтаж.
– Ну, что? Двинулись потихоньку, – сказал Сивый. – Хвост, Серега, тачку берите.
Все вышли на двор. Хвост, а за ним и я прошли в огород и выкатили от туда четырехколесную тачку с высокими бортами. Вчетвером мы двинулись к краю деревни.
– Надо бы тебе кликуху подходящую подобрать, – обратился ко мне Сивый.
– А чем Серый не подходит? – спросил я.
– Да, нет, не в этом дело. Просто Серых в Зоне итак, как собак не резанных. У нас в деревне только два. Один, Серый рваный.
– Второй, и Серый мутный, – добавил Дровосек.
– А потом, это не прозвище, а как имя уже. Вон и Наташка тебя Сереньким называет. Так и говорит – Серенький. Мне кажется, она к тебе не ровно дышит.
Сивый усмехнулся, ехидно оглядел остальных и продолжил.
– Как мы тебя будем звать, еще не знаю, время покажет, пока будешь Новичок, а, как там тебя Зона окрестит, будет видно.
Мы шагали по пожухлой выгоревшей траве с редкими кустами полыни через поле. Сивый остановился.
– Сейчас пойдем к тому перелеску. Это километра четыре по прямой. Там, я слышал, стая слепцов объявилась. Они-то нам и нужны. Я иду первым, Хвост и Новичек – в середине, Дровосек замыкающим.
Двинулись в путь. Через десять минут остановились.
– Новичок, – позвал Сивый, – пойди сюда.
Я оставил тачку и подошел.
– Видишь, воздух искажен, как будто марево крутится?
Я пригляделся. В стороне, метрах в двух, воздух действительно причудливо искажался в дневном свете.
– Это воронка, – продолжал Сивый. – Совсем слабая, разорвать может и не разорвет, а вот руки с ногами поотрывать, может запросто.
Сзади подошел Дровосек, достал из кармана плаща болт и кинул в центр аномалии. Она с шумом хлопнула, зашвырнув болт куда-то в сторону.
– Запоминай, как выглядит, – сказал он. – Здесь они слабенькие и встречаются редко, а чем дальше к центру, тем их больше и они сильнее. Иногда, что бы пару километров пройти, полдня затратить нужно. Влетишь в такую, даже хоронить нечего будет.
Мы двинулись дальше. Еще минут через пятнадцать нам попался небольшой трамплинчик, весело зашвырнувший в высь, брошенную в него Сивым, палку, а в десяти метрах от него крутила разнообразный мусор крохотная карусель. Сивый и Дровосек терпеливо объясняли мне, как по внешним признакам обнаружить аномалии, как определить их границы, как лучше обойти. За этими разговорами, дорога, которая занимала минут сорок, растянулась больше, чем на час. Наконец мы добрались до места. Где-то впереди и чуть с боку слышалось гавканье стаи.
– Так, – сказал Сивый, – мы с Дровосеком их обойдем и зайдем с наветренной стороны, а вы отсюда подтянитесь. Они вас не учуют, на нас пойдут, мы из автоматов троих-четверых завалим, остальные в вашу сторону метнутся, тут вы их и встретите. Хвост проинструктируешь Новичка. Все, мы пошли.
– Слышишь, Сивый, я все спросить хотел, а почему вы костюмы не надели? В обычных плащах пошли.
Все трое переглянулись и усмехнулись. Мой вопрос их откровенно позабавил.
– Экзо, для охоты на слепцов одевать? Слишком много чести для них, – ответил Дровосек. Мы ведь не на кровососов охотимся.
Сивый и Дровосек скрылись в соседних кустах. Мы с Хвостом остались на опушке вдвоем.
– Слушай меня, – начал Хвост. – Когда собаки на нас кинутся, мы с тобой в стороны разойдемся, я влево, а ты вправо. Обрез не ружье, поэтому подпускай поближе и бей наверняка. Если что, ногой можешь двинуть. Слепцы не псевдопсы, хороший пинок бывает достаточен, что бы отбить желание нападать снова водиночку. Главное не стой на месте, двигайся, что бы они собраться для атаки не смогли и промахиваться они опять же будут, а ты им сбоку лупить. Усек?
Он еще не успел закончить свой инструктаж, как спереди послышались звуки коротких автоматных очередей и визг раненых собак.
– Пошли – сказал Хвост.
Мы медленно двинулись вперед, держа оружие наготове.
Они выбежали на нас почти сразу. Около десятка псов ломилось в нашу сторону. Мы с Хвостом остановились. Он вскинул ружье. Один за другим грохнули два выстрела. Последний попал в цель, и передний пес, завизжав, кувырнулся в траву. На ходу перезаряжая ружье, Хвост двинулся влево. Где-то впереди хлопали короткие, автоматные очереди. Одну из последних собак швырнуло чуть в сторону, она завалилась на бок, перевернулась и задергалась в конвульсиях в траве, другая завертелась волчком, пронзительно скуля и волоча перебитые задние лапы.
Я прицелился из обреза. Выстрелил. Обрез резко бросило отдачей вверх, пуля прошла мимо. Второй выстрел попал в цель, и еще один пес кувырнувшись застыл в траве. Я нажал на запорный рычаг и переломил обрез. Две пустые гильзы полетели в траву. Дрожащими от возбуждения руками я достал патрон из патронтажа. Около пяти озлобленных тварей неслось в мою сторону. Наконец патрон попал в ствол, я сразу сложил обрез и выстрелил в упор, не целясь, в ближайшего пса. Картечь врезалась ему в грудь, сразу превратив её в кровавое месево. Я нажал еще раз на курок. Пустой щелчок напомнил мне о том, что я зарядил только один патрон. «Как глупо» пронеслось в моей голове. Первому подбежавшему ко мне псу я ударил ботинком по башке. Он взвизгнул и отскочил в сторону. Второй попытался в прыжке достать мне до горла. Крутанувшись, я сумел локтем отбить клыкастую пасть, но пес повалил меня на землю. Следующий за ним тут же вцепился мне в ботинок. Сильная боль пронзила всю ногу от самой пятки. Я двинул свободной ногой псу по морде. Отпустив мою ногу, он отскочил в сторону. Четвертый не успел до меня добежать, выстрел из ружья заставил его полететь кубырем в траву. Но кроме него было еще трое. Вот тогда страх поднял меня на ноги, и я побежал. В тот момент я плохо соображал. Слепой, животный инстинкт самосохранения заставлял меня тупо удирать от преследовавших меня злобных порождений Зоны. Я ломился от псов со всех ног, спиной ощущая их дыхание, слыша выстрелы напарников, которые, как мне казалось, все никак не могли попасть в собак.
Что произошло в следующую секунду, я сразу не понял. Какая-то сила вдруг подхватила меня и преследовавших меня собак и бросила вверх и в сторону. Я перекувырнулся через голову и, пролетев метра три, удачно приземлился на ноги. Грохнувшись на землю, я перевернулся и замер в траве. Собакам повезло меньше. Они были легче. Трамплин зашвырнул их выше и дальше. Я, завороженно смотрел, как одна из них, пролетев метров пять, повисла в воздухе и, визжа и барахтаясь, начала ускоряясь раскручиваться в какой-то адской карусели. Другая, упав на землю недалеко от первой, издала душераздирающий вопль, потом мгновенно приподнялась над землей, сжалась в какой-то бесформенный комок и вдруг будто взорвалась изнутри, разбрасывая в стороны кровавые ошметки внутренностей, мяса, шкуры и раздробленных костей. Между тем первая крутилась все быстрее и быстрее. Наконец её силуэт превратился в сплошной вращающийся диск. Вдруг этот диск лопнул, разбрызгивая в стороны сплошное кровавое месиво.
Сзади меня встряхнули, и за шиворот поставили на ноги. На меня глядел Сивый. Он пару раз хлопнул меня по щекам.
– Эй, сталкер, ты как, в адеквате?! Слышишь меня?! Оружие твое где?!
Я оглянулся, нагнулся, поднял из травы валявшийся в стороне обрез, засунул его в чехол и уставился на Сивого.
– Ну ты даешь! Ты чего в трамплин-то сиганул? Не видел что ли?
– Испугался, – честно признался я.
– Испугался он, – начал смеяться Сивый. – Прыгун, блин.
– Повезло тебе, слабенький попался, – добавил Хвост.
– Крещается раб божий Сергий, именем Прыгун, – нараспев, басом пропел Дровосек, – во имя Зоны, хабара и Исполнителя желаний, амии-инь.
Все дружно заржали. Смех все расходился и скоро превратился в истерический хохот. Адреналину нужно было найти выход. Потом, успокоившись, все поднялись и пошли собирать тела слепых псов в тележку, потом впряглись в нее и покатили в обратный путь к деревне.
Ну вот, Зона и окрестила меня. Не тот, конечно, случай, которым можно гордиться. Но что теперь поделаешь? Теперь я Прыгун, и каждый, кто услышит это прозвище, обязательно вспомнит про историю сталкера сиганувшего от слепых псов в трамплин и оставшегося живым.

Так прошло месяца три. За это время к нам в дом дважды приходили заказчики и дважды Сивый и Дровосек уходили в Зону. В перерывах между выходами меня учили распознаванию аномалий, противодействию разнообразным мутантам, совмещая теорию с практической охотой на некоторых из них. Впрочем из порождений Зоны вблизи нашей деревни встречались исключительно плоти и слепые псы.
Во время отсутствия старших, мое обучение поручали Хвосту. Вскоре мы уже достаточно сдружились и даже сумели однажды вдвоем завалить четырех, невесть как забредших в наши края кабанов. Для того, что бы справиться с ними пришлось привлечь Клыка. Существовавшая у него с детства, лютая ненависть к этим монстрам, позволила ему в течении десяти минут удерживать их на месте не давая отвлекаться на нас, пока мы с боков не расстреляли их всех до единого. Потом, правда, пришлось повозиться, что бы запереть туши на тачку и доволочь всех четверых по очереди до дома.
Последний раз в выход парни ушли втроем. Я был оставлен дома за старшего мужчину, так как после случая с кабанами был признан, хоть и не опытным, но уже вполне самостоятельным сталкером. К тому же, кабаньих тушь должно было по расчетам, хватить до возвращения. От меня же требовалось помогать женщинам по хозяйству и периодически, прогуливаясь недалеко от деревни, отстреливать попадающуюся дикую живность. Получалось не очень. Пока моих скромных трофеев хватало разве что на перекус для Клыка.

Этот день я запомнил на всю жизнь. До возвращения наших оставалось два дня. Все предвкушали скорую встречу. Утром я встал пораньше, еще до восхода. Из уже накопленного собственного опыта, я знал, что большинство мутантов активны ночью, а под утро они уже укладываются спать и не так чутки. Совсем недавно возле уже знакомого леса, я приметил несколько слепышей и теперь хотел попытать счастье.
Утром Зона выглядит совсем по особому. Она как будто замирает. Воздух становится будто прозрачнее и чище, все стихает, слышно каждый шаг и шорох, и только ветер шелестит в траве и листьях кустарников.
Все еще спали. Я спустился с сеновала, оделся, вооружился, накинул на пелчи рюкзак, выкатил тачку и двинулся в путь. Я уже почти дошел до леса, как вдруг в утреннем воздухе до меня долетел странный, приближающийся гул. Я прислушался. Это был звук вертолета, и приближался он к деревне. Странное тревожное чувство заставило бросить тачку и быстрым темпом двинуться обратно к деревне.
Чем ближе я подходил к домам, тем сильнее слышался гул вертолета, а когда я его увидел и услышал звуки выстрелов, то не смог уже идти и побежал. Странное и страшное предчувствие гнало меня вперед, не давая думать об усталости.
Они бежали вдвоем, два чужих сталкера в черных кожаных плащах, а над ними нарезал круги военный вертолет. Иногда он стрелял в них из бортового пулемета, отрезая путь то спереди, то справа, то слева, заставляя сталкеров метаться под пулями из стороны в сторону. Он не собирался сразу убивать их, играл с ними в смертельные догонялки. Они огрызались в него из калашей, но безрезультатно. Наконец летчикам это надоело. Они пролетели далеко назад, развернулись и пошли на последний заход. Между тем сталкеры уже почти добежали до крайнего дома.
Вертолет начал стрелять, не долетев еще метров двести до двора, в котором успели укрыться сталкеры. Пулеметная трасса взрывая фонтанчиками дорожную пыль стремительно приближалась к дому. Послышались несколько коротких хлопков и в сторону дома протянулись белые дымные следы от НУРСов. В следующую секунду взрывы разметали двор и крышу крайнего дома. «Что же он делает, гад?! Там же мирные люди в доме!» – пронеслось в моем мозгу. Вертолет, не переставая стрелять, прошел над разбитым домом, а пули его пулемета уже разносили в ошметки наш сеновал, загон, продырявили железную крышу дома, остановившись только на улице. Вертолет взмыл вверх, развернулся, сделал еще круг, любуясь своим творением, и не спеша направился восвояси. На его сером брюхе отчетливо был виден номер шестнадцать.
Я вбежал в деревню. Крайний дом и остатки его двора горели. Где-то у колодца уже вовсю гремел набат. Люди начали сбегаться к горящей избе, черный дым от которой уходил далеко в сторону от деревни.
Картина, что я увидел, вбежав в наш двор, ввергла меня в ступор. На его полу, на коленях сидела Наталья и держала в руках ладонь умирающей Ирины, из огромной раны на груди которой толчками струилась густая кровь, разливаясь на полу огромной лужей. В огороде, возле самой двери лежала Татьяна и стеклянными глазами глядела в небо. На её груди распластался Клык. Пули превратили его тело в кровавое месиво. Наверное, он пытался закрыть собой, милую девочку когда-то спасшую израненного щенка? А может просто так получилось? В загоне еще дергались тела убитых плотей. Наталья сидела и тихо выла, раскачиваясь, закрыв глаза и подняв голову к потолку. Потом увидела меня и закричала во весь голос. А я стоял и не знал, что мне делать… Я ничего не смог сделать. Одно я знал теперь наверняка: больше уже никогда все не будет так, как раньше.

Ребята вернулись как раз к похоронам. На Сивого и Дровосека было страшно смотреть. Казалось, они как-то сразу постарели, осунулись, сжавшись в узловатый комок нервов. Лица их стали серыми, черты резкими, а взгляд холодным и безразличным. Все, что было в этой жизни для них ценным и родным, теперь не существовало.
Хоронили убитых всем селом. Таню, Иру, Тамару, заживо сгоревшую в своем доме и тех двоих бедолаг, что заварили всю эту кашу. Сталкеров похоронили в стороне от прочих, в безымянной могиле на окраине деревенского кладбища. Татьяну с Ириной положили рядом с могилой бабы Мани. Сивый долго стоял на коленях над свежей могильной землей, но не проронил не слезы, а Дровосек плакал, не скрывая слез.
После похорон вся деревня собралась у нас на поминки. К Сивому подошел Стас Щетина – наш сосед. Это его дом сгорел расстрелянный вертолетом, сгорел вместе с любимой Тамарой.
– Что делать дальше думаешь, Николай? – спросил он, устало потирая вечно не бритые скулы.
– В Парышев пойдем. Там один местный барыга нам денег должен.
– А потом?
– А потом, суп с котом.
– Кошачий суп я очень люблю, Возьмешь третьим?
Сивый пристально посмотрел на Щетину. Потом не торопясь произнес.
– Чего же не взять, лишний ствол не помешает. Говорят, ты из своего винтореза муху за сто метров с плеча снимаешь?
– За двести.
– Идет.
Сивый поставил два стакана, достал бутылку, разлил водку.
– Помянем девчонок, Стас.
Он выпил водку как воду. Кончалась уже третья бутылка, а он все не мог захмелеть. Очень хотелось напиться, до сумеречного состояния, в дрова, а потом проснуться и услышать ворчание Иришки, что опять, вчера всю ночь бухали с Дровосеком, а теперь вот лечи их с утра рассолом. И это вместо того, что бы делом заняться. Ему все казалось, что это сон, страшный ужасный сон. Только вот проснуться от него нельзя.
Сивый с Дровосеком пили до девятого дня. На десятый, утром Сивый встал чуть свет, растолкал еще хмельного Дровосека, прошел на кухню, растопил печь и поставил кипятиться чайник. Проснулась Наталья.
– Собираетесь уходить?
– Да, – сухо ответил Сивый.
Наталья молча опустила взгляд, прошла и села на табурет возле стола.
– А мне как быть?
– С Серегой и Колькой останешься.
– Я с вами, – подал с печи голос проснувшийся Хвост.
– Нет. Здесь останешься. За Прыгуном присмотришь, что бы он больше в трамплины не сигал.
Хвост посмотрел на Сивого с мольбой и надеждой, но тот был равнодушен. Хвост все понял, как-то сник сразу и замолчал. Услышав голоса, я проснулся и вышел из горницы на кухню. С тех пор, как вертолет превратил крышу моего сеновала в щепки и груду битого шифера, я спал в зале на диване, у противоположной стены от Натальи. Раньше бы Дровосек непременно отпустил бы едкую подначку по этому поводу, но сейчас это никому даже в мысли не приходило.
Позавтракали молча. Дровосек налил сто грамм, похмелился. Сивый даже не посмотрел в сторону водки. Вообще, он выглядел так, словно и не пил беспробудно все эти дни. Взгляд его изменился. Былое безразличие ушло, теперь в нем была решимость и холодная злость.
– Ну, что? Пора собираться, – сказал он поднимаясь.
– Вот, переоденьтесь в чистое, ребята, – сказала Наталья и губы её задрожали.
На стол легли два комплекта чистого нательного белья свитер и рубашка.
– Еще девчонки стирали.
Сивый взял одежду, поднес к лицу и вздохнул свежий запах. Дровосек молча взял белье и свитер, вдруг задрожавшими руками, и пошел к себе в комнату.
– Коль, к Сапожниковым сходи, там у них Щетина ночует, скажи, что мы собираемся.
Хвост, не говоря ни слова, обулся и вышел. Я тоже встал со стула, да так и остался стоять в нерешительности. Я понимал, куда уходят парни и понимал, что уходят они навсегда. Сивый тоже ушел к себе.
Минут через двадцать. Оба вышли одетые по походному, с автоматами, в разгрузках, забитых спаренными рожками, с объемными рюкзаками за плечами. Все двинулись на улицу.
От середины деревни к нам шел Щетина, в сопровождении Хвоста. Щетина уже был одет в сталкерский комбенизон «Заря» и армейскую разгрузку, на плече его висел винторез, а за спиной тощий рюкзак. Сивый оглядел его.
– Ну, что, готов? – сказал он со вздохом.
– Все свое ношу с собой, теперь, – ответил Щетина и с тоской посмотрел на руины пепелища его бывшего дома.
– Ну, тогда давайте прощаться, – обратился Сивый к нам.
Наталья заплакала, обхватила обоих за шею и долго не отпускала, пока Сивый не оторвал её силой.
– Прощай, Колек, – пожал он руку Хвосту. Крышу с Серегой без нас починишь, да не тяните, пока дожди не начались.
Хвост молчал. Он не отводил глаз от Сивого, как будто надеялся, что тот передумает и вот сейчас позовет его с собой.
– Прощай, Серый, – подошел ко мне Сивый, – Наталью береги.
– Прощай Николай, – только и смог я сказать в ответ.
Я пожал руку Сивому. Он отошел. Дровосек попрощался с Хвостом и подошел ко мне.
– Прощай Серега, больше в трамплин не прыгай.
Он улыбнулся. Но улыбка вышла грустной.
– Прощай Дмитрий.
Я пожал его широкую ладонь.
– Прощайте парни, – обратился Щетина сразу ко всем нам.
Он пожал нам по очереди руки и подошел к Наталье.
– За могилкой Тамары, пригляди.
Он погладил её по плечу. Она уже не могла себя сдерживать, разревелась навзрыд, подошла ко мне и уткнулась в грудь, вздрагивая всем телом. Сивый и Дровосек взвалили рюкзаки на спину, и вся троица двинулась к выходу из деревни. Тут только я стал замечать, что сзади нас стояли еще люди, мужики, бабы. Кто смог, вышли проводить, проводить сталкеров, уходящих в последний выход. Все это знали и понимали, что видят их в последний раз.
– Прощайте, парни! Удачи!! – крикнул кто-то из толпы.
Сивый поднял руку и помахал не оборачиваясь. Все стояли, пока группа не скрылась из виду. Потом начали расходиться. Мы повернулись и тоже пошли домой.

Парышев был не крупным, но достаточно обустроенным поселком. В его центре, в кирпичном здании бывшего магазина теперь располагался бар «Вечный зов» и торговая точка, которые держал местный торговец Беспалый.
Когда-то, когда он был еще молодым сталкером, их группа напоролась на бандитскую засаду. Из всех, в живых остаться повезло лишь ему, да и то с пулей в бедре. Не успел он еще тогда порадоваться своей удаче, как пришла новая беда. На выстрелы, к свежему мясу прибежала стая из четырех псевдопсов, а патроны, как всегда, были уже на исходе, так что от последнего из этих тварей пришлось отбиваться только ножом. Это стоило молодому новичку порванной связки и трех пальцев на левой руке. После этого он навсегда завязал с походами в Зону и стал торговцем Беспалым.
Сейчас, по прошествии многих лет, бизнес его был уже достаточно налажен. Не процветал особо, но и не хирел. Бар давал стабильный доход, да и торговля, вроде бы, шла потихоньку. Беспалый обзавелся постоянной точкой, двумя охранниками из бывших наемников, устойчивой клиентурой, таскавшей на продажу артефакты и другой хабар, приобрел авторитет и репутацию. С ним считались и даже побаивались.
Иногда с большой земли приходили разного рода заказы. Тогда Беспалый нанимал сталкеров для глубоких рейдов. Желающих заработать всегда хватало, но в особых случаях Беспалый нанимал сталкеров лично. Вот и теперь к нему за расчетом должны были подойти Сивый и Дровосек, хотя Беспалый в тайне надеялся, что они по пьяне влетят в где-нибудь в мясорубку, попадут под волну мутантов или в засаду к каким-нито отморозкам. Прошло уже больше недели, а их все не было, и надежда Беспалого крепла с каждым днем.
Торговец оглядел бар. Днем там было малолюдно. Пара, тройка постоянных клиентов, потихоньку спивавшихся от безысходности серой жизни. Еще трое новичков, за столом в углу, совсем недавно объявившихся здесь, бродивших по окрестностям вокруг поселка, промышлявших случайным хабаром и заказами от местных на отстрел мутантов на корм свиньям. За стойкой, у входа в кладовую, растянувшись на стуле дремал Амбал – один из охранников. Второй – Чугун, расположился со скучающим видом около входной двери.
Она в очередной раз хлопнула, и в бар вошли трое сталкеров: двое с автоматами, в походных плащах и армейских разгрузках, а третий в сталкерском комбезе, с винторезом на плече. Чугун подорвался сначала, потом, узнав Сивого и Дровосека, сел на место.
– Мужики, – обратился он к входящим, – вы правила знаете, магазины нужно отстегнуть и вынуть.
Сталкеры разрядили оружие, поставив его на предохранитель, и подошли к стойке.
– Здорово, Сивый. Я уж думал, что ты и не придешь.
– И тебе, не хворать, – ответил сталкер. – Ты нам за работу должен. Не забыл?
– Сивый, плачу, как договаривались.
– У нас обстоятельства сменились, – Сивый сделал паузу. – Нам нужно снаряжение.
– Вот как? Чего хочешь?
– Нужен АК-74М с хорошей оптикой, штук двести бронебойных патронов к нему, пулемет ПКМ, в снаряжении на сто маслят и еще одну коробку на сотню в запас, ну и бронекостюм «Скат» военсталовский. Да, еще РПГ и два выстрела к нему.
– На войну собрались?
– Не твое дело?
Сивый уставился на Беспалого холодным, стальным взглядом.
– Слышал о вашем горе. Мстить будете?
– Тебе же сказали. Чего не ясно?
– Эй, полегче там! – сказал Амбал, приподнялся со стула и подошел к стойке.
– А то, что? Застрелишь нас?
Дровосек и другой сталкер тоже двинулись в эту сторону.
– Э, э, парни. Успокойтесь все! – вмешался Беспалый. – Кто это с тобой, третим, Николай? На Хвоста, вроде, не похож.
– Это Щетина. Слыхал наверное?
– Слыхал. Стрелять, говорят, горазд? Это у него, дом-то сгорел?
– Да. Слушай, давай к делу.
– Снаряжение серьезное, ваших денег на него не хватит.
– Мы добавим, еще калаши свои отдадим и я «Севу» добавлю. В хорошем состоянии. Всего несколько раз одевал.
Сивый взвалил на стойку свой рюкзак.
– Ну, что же, – вздохнул бармен, – пройдем со мной, а ребята твои пусть здесь пока пивка попьют.
Беспалый откинул столешню у стойки и, раскрыв дверцу, впустил Сивого.
– Присмотри тут, – буркнул он через плече Амбалу, и они с Сивым прошли в дверь кладовой.
Через коридорчик, мимо подсобок, набитых разными ящиками, они попали в маленькую комнатку без окон. Беспалый сел за стол, а Сивый на старенький, обшарпанный диван возле стены. Он распустил завязки рюкзака и вытащил из него «Севу», сложил костюм на пол, потом положил перед торговцем четыре пачки банкнот.
Бармен убрал деньги в стол, встал, подошел, осмотрел костюм, кивнул и вернулся к столу. Потом открыл большой сейф, покопался в нем и выложил вскрытый цинк с бронебойными патронами, положил на стол какую-то картонную коробку и отсчитал в неё двести штук, затем встал и вышел в коридор. Сивый взял коробку и высыпал патроны в рюкзак. Между тем Беспалый вернулся, неся в руках новенький АК-74М с оптикой. Сивый принял автомат, глянул в прицел и остался доволен. Торговец снова скрылся в коридоре и через некоторое время вернулся с ПКМом и запасной коробкой к нему, с лентой на сто патронов.
– Это пока все, – сказал он. «Скат» и РПГ – серьезные вещи, их нужно заказывать, так что денька четыре придется вам подождать.
– Хорошо, мы подождем,– ответил Сивый.
Он подошел к столу, положил на него два калаша – свой и Дровосека, потом начал вытаскивать из разгрузки магазины, что бы выщелкнуть из них простые патроны.
– Не надо, – остановил его Беспалый. – Вам до кордона еще дойти нужно.
Сталкер пожал плечами, сунул магазин обратно, подхватил со стола пулемет и патроны и двинулся к выходу.
– Спасибо, – сказал он, обернувшись, и направился к своим друзьям.
Через четыре дня из Парышева, по направлению к северо-восточному кордону вышла группа сталкеров. Впереди негромко повизгивая сервоприводами шел здоровый верзила в экзоскелете. На плече у него висел калашь с оптикой, за спиной болтался РПГ, а из рюкзака торчали два гранатометных выстрела. В середине шагал угрюмый заросший черной щетиной сталкер, в комбезе «Заря», армейской разгрузке и с винторезом на плече. Замыкал процессию военстал, в «Скате» и с ПКМом наперевес. Они уходили все дальше от поселка, в который уже не вернуться никогда.

– Ну, что там?
– На вышке пулеметчик, справа, возле ворот огневая точка, за мешками с песком, там, возможно еще один, в стене блокпоста четыре бойницы …
Сивый рассматривал блокпост в бинокль. До КПП было метров двести.
– Интересно, у них снайпер есть?
– Я не вижу. Ни в бойницах, не возле мешков, на вышке пулеметчик тоже один.
Щетина разглядывал блокпост в оптику прицела. Тоже самое делал и Дровосек.
– Кустов здесь много и чернобыльник выше пояса, легко будет укрыться. Надо будет постоянно позиции менять, что бы не сразу расчухали, сколько нас.
– Дим, твои бойницы, будешь держать, чтобы ни одна тварь не высунулась. Но сильно не отсвечивай, помни про главную цель. Чаще огневые точки меняй. Ты хоть и в экзе, но у них бронебойные тоже имеются.
– Стас, твой пулеметчик. За мешками тоже приглядывай и снайпера паси. Твой выстрел первый. Как разойдемся, минуты через две начинай.
– Я понял, Коль.
– Я веду огонь по зданию и мешкам справа. БТРа у них вроде не видно.
– Может за зданием стоит?
– Не ссыте, если сунется, я его встречу.
– Лучше бы на него выстрел не тратить.
– А если не прилетит? Или не тот?
– Прилетит. Он всегда от этого блокпоста прилетает. Ну что, начнем? Дмитрий, связь проверь.
Сталкеры включили рации своих тактических шлемов, пристегнули фильтрующие маски. Пара коротких фраз. Потом все обнялись, и двинулись на позиции.

Выстрела из винтореза почти не было слышно. Просто рядовой на вышке вздрогнул, качнулся в сторону и перевалившись через перила полетел вниз. Тут же с фланга ударил пулемет. Один из постовых уткнулся головой в мешки с песком, а другой упал на землю, вопя от боли и зажимая перебитую правую руку.
– На вышку, к пулемету, солдат! – скомандовал лейтенант Зеленин.
Боец подхватил автомат, метнулся к вышке и стал карабкаться по лестнице. Он долез до половины, потом как-то странно подломился на правую ногу и покатился кубырем по ступеням.
– Черт! У них снайпер. Нос, сержант, двух бойцов к мешкам, терсотого оттащите! Потом от вышки, еще одного!
От казармы уже бежало подкрепление во главе с капитаном Приваловым. Межу тем раненых уже тащили в здание казармы. Двое бойцов вели не прицельный ответный огонь, прячась за мешками, которые снаружи понемногу превращались в лохмотья.
– Чего тут у вас, Артем?!
– Нападение не установленной группой лиц! Слева пулемет бьет, справа автоматчики! Точное количество нападающих определить трудно, постоянно меняют позиции! Там бурьян почти до пояса! Снайпер у них еще! Метко бьет, сука!
Они прошмыгнули внутрь коридора Блокпоста. Около бойниц, прячась за бетонными стенами стояли бойцы. Периодически они высовывались и стреляли короткими очередями наугад, туда, от куда, по их предположению, велся огонь.
– Пригнитесь товарищ капитан! У них оптика у всех, наверняка, и патроны бронебойные! – крикнул присевший на пол возле бойницы сержант, с запыленным и посеченным бетонной крошкой лицом.
– Как тут у вас?!
– Четверо трехсотых! Прицельный огонь вести не дают! Снайпер у них, бинокль мне прострелил, гад! Они метров двести, сто пятьдесят от сюда! Ближе не подходят!
Капитан приподнялся, выглянул в бойницу. Справа у куста мелькнула темная фигура и вспышка выстрела. Сверху возле бойницы взвизгнули три пули, в лицо Зеленину полетела бетонная пыль.
– Чего им надо?! При таком вооружении, могли бы давно на прорыв пойти, а они просто, тупо лупят по нам!
– БТР бы нам!
– Ага, а лучше танк!
– Эти уроды, как будто знали, что сегодня его в полк отправят!
Солдаты вовремя отпрянули от бойниц. Пулеметная очередь прошла по ним, разбрасывая в стороны осколки бетонной крошки.
– Артем, давай командуй здесь, я к рации, пусть шестнадцатого присылают!
Привалов открыл боковую дверь и пригибаясь прошмыгнул внутрь здания. Внутри, на полу лежало четверо раненых. Одному делал перевязку Таблетка – местный саниструктор Табленев.
– Максим, там в казарму еще двоих притащили, закончишь здесь туда бегом. Понял?
Солдат молча кивнул, продолжая перевязку. Капитан подошел к рации.
– Сто шестьдесят шестой, сто шестьдесят шестой, шестьдесят первый на приеме.
Рация отозвалась голосом в наушниках.
– Блокпост подвергся нападению не установленной группы лиц. В количестве … – капитан на секунду задуамлся – в количестве около десяти человек, снайпер, пулеметчик. Ведем бой, удерживаем позиции. Потери: два двухсотых, шесть трехсотых. Просьба, прислать шестнадцатого.
Рация на минуту замолчала, потом снова ожила.
– Нет БТРа! У него рация барахлила, как раз сегодня, с утра отправили на профилактику, в полк. Да! Ладно, ждем.

Сивый услышал гул приближающегося вертолета и едва различимую точку на горизонте.
– Все, Дровосек, он летит, отходим! А то эти, еще в атаку пойдут! Я к Щетине!
Сталкер пригнулся и, скрываясь за густым чернобыльником, двинулся к снайперу.

Вертолет на бреющем прошел над блокпостом. Стрельба со стороны Зоны уже давно прекратилась. Нападавшие, завидев приближающуюся вертушку, стали откатываться назад. Вот он стремительно прошел над ними, сделал разворот и открыл огонь из пулемета. Нападавшие отвечали ему с разных сторон.
Из бойниц блокпоста, было плохо видно даже в бинокль, и Привалов пошел к лестнице на вышку. Её ступени и площадка на верху были испачканы кровью. Он еще не успел глянуть оптику, как вдруг… Вертолет медленно зашел на очередной разворот. По нему уже не стреляли. Он не торопясь развернулся почти на месте, вышел на боевой курс и уже начал стрелять, и в этот момент раздался хлопок, а в сторону машины протянулся дымный след.
– Гранатомет, мать их за ногу!
Вертушка попыталась уйти, но скорость была слишком мала. Раздался взрыв, хвост машины отбросило в сторону, она начала раскручиваться и, заваливаясь, падать вниз. Раздался удар, полетели обломки лопостей, и вертолет взорвался, осветив серое небо Зоны Красным цветком, тут же превратившимся в едкий, темный гриб, а затем в столб черного, клубящегося дыма. Выйдя из секундного оцепенения, капитан пулей слетел вниз по ступеням вышки.

Они нашли их сразу. Их было всего трое. Снайпер в простом сталкерском костюме лежал на боку. Винторез валялся в стороне. По его заросшему щетиной лицу изо рта сбегала густая струйка темной крови. Второй в «Скате» лежал шагах в пятнадцати, на спине и все еще сжимал в руках пулемет. Пули пробили бронекостюм в нескольких местах. Одна попала прямо в глаз, разбив стекло затемненных очков фильтрующей маски.
Последнего нашли рядом с горящим вертолетом. Он лежал на спине, в экзоскелете, а из пробитой брони на землю толчками вытекала кровь, пустой РПГ валялся сбоку. Привалов присел и отстегнул маску бронешлема. Сталкер широко глядел в серое небо уже угасшими глазами и … улыбался. Он попал, попал…

Серый вздрогнул всем телом, встрепенулся, поднялся и сел на кровати. Фу-у, ну и приснится же такое… Интересно, сколько времени? Без пяти шесть. Надо вставать, позавтракать да собираться, автобус отходит в семь часов и лучше на него не опаздывать.

Снится иду во главе небольшой группы (скорее всего проводником). Группа, похоже научная (были две женщины), человек пять или шесть.
Идем по улице среди заброшенных двухэтажных домов, сталинской или хрущевской постройки, из красного кирпича и оштукатуренных снаружи. Местность очень унылая. Входим внутрь одного из них. Полный развал, стены внутри голый кирпич, в окнах рам нет, на полу везде куски штукатурки со стен и потолка.
Поднимаемся по лестнице с ржавыми перилами на второй этаж. Там такая же картина. Идем как будто через административное крыло (длинный коридор, с дверными проемами, ведущими в боковые комнаты). Коридор оканчивается странной, большой комнатой без пола (провал, отсутствовали перекрытия между этажами). Вниз уходят какие-то стальные трубы.
Вся группа и я, в том числе, в эльках химзащиты, с капюшенами на головах и в респираторах, хотя некоторые их не надели (так висят на шее, под подбородком). Трубы двумя коленами уходят вниз, дальше прямо и в лево.
Справа на стене прибиты или привернуты деревянные брусы, по ним, как по лестнице, спускаемся вниз. Внизу прямо комната-проход, как буд-то в пристрой уже из белого кирпича (очень похоже на котельную), на самом верху множесство мелких окон, без стекол, они освещают помещение.
Налево проход, туда уходят трубы. Там обширное помещение, в котором стоят круглые бетонные (где-то 2,5 м. в диаметре) чаны, по грудь высотой каждый, штук пять. В них и рядом с ними как будто мазут. Он налит в чаны, разлит снаружи по их стенкам и на полу. Характерный нефтяной запах.
Двое из группы остались на верху, а трое или четверо спустились вниз со мной. Они начали рассматривать этот мазут. Я случайно испачкал в нем перчатку от Эльки, и куртку чуть-чуть. Отошел от группы в помещение, где с верху трубы спускаются, начал перчатку о стенку вытирать.
Вдруг слышу от группы, что внизу, крики пошли, потом тут же перешли на истошные вопли. Я было туда, а от туда из-за поворота выплеск мазута, как будто, чан перевернули, а в потоке элька чья-то плывет, пустая, а внутри её и снаружи только эта черная жижа.
Тут я не то что понял, инстинктивно осознал: все им свем пи...ц, надо ноги уносить. Я к трубам, на первое колено влез (оно низкое было). В низу уже вопить перестали и жижа дальше не плещется, а медленено так ползет, растекается. Мне страшно, я наверх по рубе пытаюсь влезть, а перчатка и куртка из-за мазута к трубе прилипают и лезть мешают. Меня с верху мужики подхватили, втянули. Стоим, сердце гляди того из груди выпрыгнет, вниз смотрим как жижа мазутная расползается.
Они меня спрашивают: "Что это было, где все"
Я -- Кранты мол, все погибли.
Они -- От чего?
Я -- Там только эта жижа была в чанах. -- А еще про эльку плывущую рассказал.
Ондин из них на меня внимательно посмотрел, потом на свою перчатку, которую об меня испачкал. Потом часть мазута с куртки моей соскоблил и в пробирку, и в ящик её железный. С меня куртку осторожно стащили и вниз бросили, потом ткда же перчатки мои и того кто меня вытаскивал.
Потом перенос во сне во времени, как часто бывает во сне. Я в лабораторию захожу в обычном стареньком камуфляже, там эти двое ученых.
Я -- Ну чего скажешь?
Он -- Это по хим составу, уже не мазут, а ближе к нефти. Только нефть эта ЖИВАЯ. Превращает в себя любую био массу, органику (животную, растительную -- без разницы), которая в неё попадает, при этом увеличиваясь в размерах. Кому-то из группы мазут на лицо видимо случайно попал (достаточно маленькой капельки), он начал растворяться, упал на потек, пошол общи выплеск, всех остальных накрыло. Тебя (меня) спасло, что ты в другом помещении был и эта дрянь сильно не разлилась и растекалась медленно. Поэтому успел на трубы взобраться, а потом на верх и лица руками не трогал. Потому и живой остался.

Значится, прихожу я в Зону, в лагерь новичков. Сырой воздух, смрадный запах гнили. Разбросанные по углам группки сталкеров сидели и занимелись сталкерскими делами: пили водку, играли в карты, играли на гитарах свои веселые песни, напоминавшие, о доме и оставленном по ту сторону этого маленького мира детстве.
Детство… да, именно о нем я вспоминал, когда пришел туда. Цели у меня были свои, пришедшие в голову по молодости, глупые идеи, навязанные стереотипами. Я желал стать настоящим мужчиной, пройдя огонь и аномалии, выстоять против смертоносной опасности и вернуться домой по колено в крови, но живым, отстоявшим честь и право на существование.
Глупо говорить о чести здесь, правда? Но тогда я этого не понимал. Моя голова была буквально нашпигована идеалами, которых я пытался достичь с полной уверенностью, что достигну, что я добьюсь наивысшей степени удовольствия, гордости за самого себя.
Обойдя немного группу сталкеров, собравшихся вокруг костра, я начал искать глазами вход в бункер местного торговца. Судя по описаниям, это такой зажиточный пример лени и жадности, этакий смрадный стандарт алчности. И находился он, судя по описаниям того же источника, в неприметном бункере, чей вход был спрятан поодаль от деревеньки за парой-тройкой деревьев. Свет его выдавал, и я с легкостью обнаружил вход в логово местного перекупщика.
На входе висела весьма приветливая табличка с надписью: «Заходи – не бойся, выходи – не плачь». Образец гостеприимности, который, судя по сложившемуся образу этого спекулянта, вполне мог быть пиком его добродушия.
Пообщавшись с торговцем, я узнал много нового о местных обычаях. Пускай и варварских, пускай и отвратительных, но таковы правила жизни, и я должен был их принять. Точнее, даже, не жизни, правильней сказать – выживания. Ведь это основной вид деятельности абсолютно любого сталкера.
Денег, скопленных по ту сторону барьера, хватило на старенький макаров и пару обойм к нему. Как жаль. Там, мирной жизни, достать оружие на черном рынке было куда дешевле! Но перекупщики, черт возьми. Накручивают цены, тем и зарабатывают.
Я пошел к местному главарю – сталкеру по кличке Волк. Говорят, бывалый сталкер, прошедший немало опасных ситуаций. Ныне же ветеран, выдающий задания и награды новичкам, попавшим в Зону по той или иной причине.
Немного обсудив с ним ситуацию, он предложил мне выгодную сделку, наградой за которую был один хороший артефакт. Что это за предмет такой и с чем его едят, я не знал, но согласился, решив, что это что-то воистину полезное.
Заданием было достать диск сталкера по кличке Быстрый, на котором хранилась какая-то секретная информация планетарного масштаба. По данным разведки, Быстрого взяли в плен инопланетные существа и ставили над ним опыты с целью изучить его биологическое состояние. Ныне же Быстрый, быстро сбежав с их корабля, спрятался на базе бандитов, а его психическое состояние до сих пор неизвестно. Некоторые говорят, что он просто потерял память.
Я взял свой старенький «макаров» и побежал спасать Быстрого с его очень важным диском. Лагерь бандитов красовался посреди поля, поэтому искать его я долго не стал. Пробегая мимо аномалий, я встретил несколько сталкеров, предложивших помочь мне, но я героически отказался, сказав, что сделаю всё сам.
Прижавшись к стене, я подслушал разговоры бандитов и примерно по звуку определил их местоположение, после чего высунул пистолет в дверной проем и сделал два выстрела. Посмотрев на результат, я даже не стал удивляться: моя меткость благодаря сонарному зрению пришила их хедшотами к земле.
На звук выстрелов прибежали новые бандиты. Навыки игры в «контр страйк» не заставили себя ждать. Я выносил хедшоты один за другим, сваливая трупы бандитов в кучу и собирая черепа для трона!
Внезапно я услышал выстрел, и пуля пронеслась мимо моего уха, немного тронув волосы. «Ты посмел испортить мою прическу?!» – закричал я, и сделал два сальто вперед, ловко увернувшись от выстрелов бандита, после чего он убежал и спрятался за стеной.
Внезапно я заметил, как он высунул руку с пистолетом и стал стрелять в меня. «Неужели тоже сонарное зрение?!» – подумал, было я, но быстро выхватил нож из ножен трупа бандита, выставив его лезвием вперед. Летящие в меня пули разрезались пополам, как листья сакуры на ветру могучей катаной. Этот бандит не смог достать меня, а когда у него кончились патроны, я прибежал к нему и зарезал его своим новым ножом.
Да, нож оказался мне как раз. Я оставлю его у себя, как своего боевого товарища!
Благодаря тому же сонарному зрению, которое развилось у меня в порыве адреналина, я отыскал Быстрого быстро, и попросил его отдать мне диск. Быстрый осмотрелся, увидел гору трупов бандитов и сказал, что я крутой человек, а значит мне можно доверять.
Сталкер ловко достал из кармана диск и отдал мне, а я его потом отдал Волку и получил артефакт. На мой вопрос, что же дает этот артефакт, Волк не дал точного ответа, назвав его парой абстрактных фраз. Но, тем не менее, каким бы бесполезным не был этот артефакт, он останется моим символом мужественности и героизма!
С тех пор я поставил себе цель найти и уничтожить монолит…

Спустя пару недель я уже разжился экипировкой и стал очень крутым сталкером с крутым автоматом. Артефакт и тогда лежал у меня в инвентаре. Почему – я уже, наверное, забыл, но он был мне слишком дорог.
Я сидел и пил водку в баре «100 рентген», как вдруг пошла дрожь по земле, и с потолка стала сыпаться штукатурка. Все сразу закричали: «Выброс! О нет, выброс!». Но я был не из пугливых, и вышел на улицу: подумаешь, какой-то выброс! Никто не помешает мне нормально пить водку!
Я засучил рукава и пошел наружу, искать, что это за выброс, и на каких основаниях он прерывает мой досуг. Увы, ничего ни в небе, ни на земле я не заметил. Но внезапно услышал выстрелы и взрывы, которые доносились откуда-то со стороны.
Раз там выстрелы и взрывы, значит там война, а раз там война, значит я должен быть там! Я побежал посмотреть, что произошло, но когда прибежал, увидел горы трупов «Долга». Что же могло победить так много матерых ребят? Я и представить не мог, пока не услышал жужжание над головой – это, как оказалось, пролетала мимо летающая тарелка, ловко лавируя между аномалиями.
Внезапно увидев своего давнего друга полумертвым, я подбежал к нему и взял его на руки. Собрав все силы в кулак, он прохрипел: «отомсти за меня!». Слезы потекли ручьем, внезапно пошел дождь и я, опрокинув голову и разведя руками, закричал: «NOOOOOOOO!».
С тех пор я задался целью отомстить за него этим злобным инопланетянам, которые ставят опыты над людьми и стал их искать...............................